– Спасибо, – в носу вдруг начинает щипать, а пальцы все еще сжимающие шапку, подрагивают.
Джеймс кивает, с облегчением отмечая, как внутреннее напряжение спадает. Не хватало еще, чтобы мальчишка подумал, что… Что? Барнс сам толком не знает.
Стив тем временем торопливо надевает обновку. Шапка немного туговата, но еще растянется, зато очень теплая и, что удивительно, совсем не колется.
– Хорошо?
– Да, хорошо, – Барнс смотрит на Стива.
После переводит взгляд на головной убор. Пятно совсем не видно.
Они весь день сидят в доме. За окном бушует шквальный ветер и дождь льет непроницаемой стеной. Стив то и дело берет в руки шапку, то просто держит ее, то надевает. Джеймс, честно говоря, рад, что Роджерсу она так нравится.
Вечером Стив предлагает Барнсу выбрать букву.
– А. – Не особо мудрствует мужчина.
– «Амбивалентный», – озвучивает слово мальчик, – двойственный, противоречивый, характеризующийся одновременным проявлением противоположных качеств. Например, амбивалентный объект вызывает у человека одновременно противоположные чувства.
Укладываясь спать, Джеймс все думает. Стив для него – амбивалентный объект? А он для Стива?
Даже сквозь закрытые веки глазам больно от яркого света. Джеймс заслоняет лицо ладонью, пытается понять, где он вообще и что происходит. Оглядывается и не может разглядеть стены, двери или окна: все размыто в плотной дымке.
– Эй, Джеймс.
Мужчина вздрагивает и оборачивается. Как он вообще умудрился не заметить металлический стол в кругу слепящего света?
– Стив?!
Мертвенно-бледный, практически прозрачный мальчик сидит на этом столе, свесив тоненькие ноги, и серьезными, печальными глазами смотрит на Барнса.
– Почему ты… Слезай, ты же простудишься, – Джеймс несет какой-то бред, но сейчас ему кажется самым важным заставить Роджерса встать с холодной даже на вид поверхности.
Мальчик передергивает худыми плечами, и Барнсу видно, как ходят косточки под тонкой светлой тканью медицинской робы.
– Забери шапку, Джеймс.
– Что? Стив, хватит, вставай, нам нужно идти…
– Я не могу, – отвечает Роджерс, снова ведет плечами, будто пытается сбросить с себя что-то. – Забери, пожалуйста, шапку, чтобы я ее не запачкал.
Он откуда-то сбоку достает головной убор и с обреченным видом протягивает его мужчине.
– Стив… – Барнс не понимает, что происходит, не может выдавить из себя ничего кроме имени мальчика.
– Держи.
Джеймс делает неуверенный шаг вперед и протягивает руку, но худые пальцы вдруг разжимаются и шапка падает на пол. Стив тяжело, как-то устало вздыхает, и закидывает ноги на стол, собираясь, видимо, лечь на гладкую поверхность. Он оказывается боком к Барнсу, и мужчина с ужасом понимает, что у Стива отсутствует затылочная часть головы. Там просто… пусто. Будто кто-то вскрыл голову мальчика и вынул часть мозга. Шею и рубаху на спине заливает кровью. Откуда ее столько? Джеймс с силой сжимает зубы, борясь с тошнотой, которая подступает к горлу. Роджерс укладывается на спину, поворачивается скорбным личиком к мужчине, последний раз глубоко вздыхает, прикрывает веками остекленевшие глаза и замирает. Он будто выточен из белоснежного мрамора: заострившиеся черты лица, ключицы, ребра, локти и коленки. Весь какой-то угловатый, колкий.
– Стив… – снова зовет его Джеймс, но уже понимает, что мальчик не отзовется.
Он хочет подойти ближе, взять Роджерса на руки и унести отсюда. Это, наверное, глупо и нелепо, но Барнсу кажется, что Стиву холодно и неудобно лежать на этом столе, в этой тонкой рубахе, которая едва прикрывает синюшные бедра. Нужно, необходимо взять его на руки и согреть. Растереть хрупкие пальцы, закутать в одежду, прижать ближе, чтобы поделиться теплом. И найти уже чертову куртку. Пока мужчина думает обо всем этом, под головой Стива успевает образоваться густая темно-красная лужа крови. Она растекается все больше, глянцево отражая яркие блики от ламп, и начинает стекать с железного угла. Капли гулко разбиваются о каменный пол, и Барнс смотрит на тонкие, юркие, почти черные струйки. Дробный стук становится все громче, бьет по барабанным перепонкам, заставляя закрыть уши и съежиться, лишь бы скрыться от этого оглушающего звука. Джеймс зажмуривается и…
И просыпается. Он тяжело дышит, лоб покрывает испарина. Барнс облизывает пересохшие губы и сглатывает вязкую слюну. С трудом приходит в себя и приподнимается на локте: Стив тихо, привычно сопит, забравшись с носом под одеяло. Все нормально, это был просто сон.
– Просто сон. Хорошо, – шепчет Джеймс, укладываясь обратно.
Он лежит на спине, закрыв глаза, пытается снова уснуть. Только вот сердце никак не хочет успокаиваться и биться в привычном ритме. Джеймс понимает, что сон по-настоящему напугал его. И еще он понимает, что Стива, скорее всего, и ждет то, что Барнс видел. Он гонит от себя эти мысли. Его дело – довести мальчика до конечной точки. Что будет дальше – Барнса не касается. Мужчина уговаривает себя поверить в это. Только вот с каждым разом подобные слова начинают звучать все более лживо и жалко. Он просто хочет избавиться от ответственности, умыть руки… Трусливо сбежать, как и привык делать.
Он начинает засыпать под убаюкивающий звук дождя. И вдруг, уже сквозь сон, отмечает, что стук раздается как-то подозрительно близко. Не за пределами дома, а в самой комнате. Джеймс резко распахивает глаза и напряженно вслушивается. Сначала ему кажется, что, возможно, протекает крыша и вода просачивается сквозь потолок, но это другой звук. Он тяжелее, более вымеренный, более четкий. Будто кто-то отстукивает ритм кончиками пальцев по деревянной поверхности. Короткий, три длинных. Два коротких, один длинный. Длинный, два коротких. Короткий, длинный…
– Пошел ты, – шипит Барнс, зло косясь в тот угол, где стоит деревянный шкаф.
В ответ раздается тихий, ехидный смешок и, напоследок, – три коротких удара.
– Пошел к черту, – повторяет Джеймс, растирая ноющие виски.
Он понимает, что больше не уснет. Остаток ночи Барнс проводит, сидя на крыльце. Мужчина надеется, что ветер унесет сторонние мысли из головы, облегчит и очистит разум. Встречая холодный осенний рассвет, Джеймс понимает, что никак не может избавиться от образа мертвого Стива перед глазами.
***
– Ого! – Роджерс собирается перелезть через покореженный автомобиль, который перегораживает дорогу. – Это магазин! Джеймс!
– Стив, – Барнс движется следом и тревожно оглядывается по сторонам, – не кричи.
– Извини, – тут же присмиряет мальчик, смущенно потирая нос.
Джеймс слегка дергает его за капюшон куртки, окантованный свалявшимся мехом, заставляя спрятаться за машиной.
Они какое-то время сидят, наблюдая за выбранным объектом. Точнее, наблюдает Барнс, а Роджерс нетерпеливо сопит рядом.
– Так… – наконец решает Джеймс.
– Неа, – не дает ему договорить Стив, – я знаю, какой у тебя план, – поясняет он, поворачиваясь к мужчине, – оставить меня в безопасном месте, – на слове «безопасном» мальчик изображает кавычки в воздухе, – а самому пойти туда. Мы или идем вместе, или вообще не идем.
– А чего это ты раскомандовался? – Барнс негодует. Роджерс вконец распоясался: указывает ему, что и как делать.
– Ничего я не раскомандовался, – продолжает спорить мальчишка, – мы не будем разделяться. Я не собираюсь оставлять тебя.
Джеймс испытывает смешанные чувства: уже привычное и почти неощутимое недовольство от того, что Роджерс все делает поперек, и хмурое веселье – мальчишка не так прост, как кажется.
«Я не собираюсь оставлять тебя». Ну надо же.
– Помнишь, что нужно делать? – решает уточнить мужчина, прежде чем пойти.
Роджерс активно кивает, вытаскивая нож.
– Хорошо. – Барнс тоже кивает и идет по направлению к выломанным дверям.
В помещении стоит полумрак. Кругом все захламлено и сантиметровые слои пыли. Стеллажи, полки, сломанные шкафы и тумбы. Джеймс нервно думает, что тут небезопасно – рассадник для зараженных. Но он обещал Стиву, что они обязательно зайдут в какой-нибудь магазин, чтобы «просто посмотреть, Джеймс, вдруг найдем что-нибудь интересное». И вот теперь Роджерс петляет между порушенным инвентарем, изредка задумчиво вжикая молнией на куртке.