– Мы к Фьюри, – переходит сразу к делу Джеймс, когда дверь за ними захлопывается и один из приближенных Ника вопросительно, но не менее ехидно, смотрит на прибывших гостей.
– Что-то случилось? – с наигранным волнением интересуется Рамлоу. – Что-то потеряли?
– Моя бы воля, – скучающе произносит Наташа, поглядывая на выцветшие обои с некогда веселым узорчиком, – ты бы потерял язык, но как ты тогда будешь лизать зад своему боссу?
В другое время Джеймс бы насладился Наташиными упражнениями в красноречии, но сейчас неподходящий случай. Он действительно хочет знать, что произошло ночью с их товаром. Поэтому Барнс нетерпящим возражения тоном прерывает ощетинившегося мужчину, встает между ним и своей спутницей, и терпеливо повторяет:
– Мы к Фьюри. Нам срочно нужно увидеться с Ником.
Рамлоу не успевает ответить, как около двери, ведущей в один из коридоров, раздается голос:
– А, Джеймс! Рад видеть. Признаться, ждал тебя не раньше десяти.
Фьюри подходит к гостям, протягивает руку Джеймсу, после слегка кланяется Наташе.
– Мисс Романова.
Девушка широко, но фальшиво улыбается в ответ, и делает реверанс. Ник довольно посмеивается и вновь возвращается к Барнсу:
– Пойдем, Джеймс, поговорим с глазу на глаз.
Фьюри по-приятельски похлопывает его по плечу, а сам мужчина едва ли не физически чувствует, как тяжело Наташе сдержаться, во-первых, от возмущения, хотя в нем нет никакого смысла – Барнс все равно потом перескажет ей весь разговор, а во-вторых, от каламбура типа «да, идите, поговорите с пары глаз на глаз». Они скрываются в дверном проеме, оставляя девушку наедине с Рамлоу. Что же, Наташе хотя бы будет, чем занять свой острый язык, который порой доставляет серьезные проблемы им с Джеймсом.
Фьюри ведет его по коридору, они несколько раз сворачивают налево, поднимаются на второй этаж, и оказываются в комнате, которая считается кабинетом главы Щ.И.Т.а. В ней всегда темно: плотные шторы никогда не открывают, массивный стол, с почти черной столешницей, и пара громоздких стульев с прямыми жесткими спинками. Какая-то вычурная лампа, непонятно как вообще затесавшаяся в этот интерьер, и ящики вдоль стен. Их содержимое мало интересует Барнса.
– Что произошло сегодня ночью, Ник? – Мужчина падает на стул, даже не предпринимая попыток уместиться удобней. На этих грубо обтесанных деревяшках сидеть так же комфортно, как на камнях.
– Знаешь, в чем твоя проблема, Джеймс? Из тебя никакой дипломат, вечно ты бежишь впереди паровоза, – хозяин кабинета усаживается напротив, пристраивает переплетенные в замок пальцы у себя на животе, и миролюбиво взирает на собеседника.
Пока что в голове у мужчины никак не вяжутся между собой действия Фьюри и его благожелательный настрой. Кажется, у них с Наташей намечаются крупные проблемы.
– Делу время, Ник.
– И деньги, – охотно подхватывает мужчина, согласно кивая. – К слову о деньгах, ваша сделка с группировкой с севера едва не оказалась сорвана из-за вмешательства моих ребят.
Из кого, из кого, а из Ника Фьюри бы получился первоклассный дипломат, петляет все вокруг да около, пыль в глаза пускает.
– Так значит, это была ошибка, и мы сейчас получим наше оружие обратно? – ну нет, конечно же. И Джеймс прекрасно понимает, что ответ «нет».
– Не совсем, – вновь увиливает от объяснений босс. – Видишь ли, Джеймс, мне нужно было срочно с тобой увидеться и поговорить…
– Для этого необязательно было перехватывать наш товар, достаточно было лишь отправить ко мне кого-то из своих людей. Всего одного человека, а не целый отряд вооруженных до зубов солдат. – Барнс знает, что без благосклонности и поддержки Фьюри им будет сложно остаться на плаву, но лебезить и пресмыкаться он тоже не намерен.
– Безусловно, – мужчина без промедлений соглашается. – Но ты не дослушал, – мягко пеняет он и покачивает головой, – мне нужно было увидеться с тобой, поговорить, и сделать предложение, от которого, я уверен, ты не сможешь отказаться.
Джеймс едва сдерживает рвущийся наружу смешок. С одной стороны, его правда забавит торопливый, несколько топорный ход Ника, который раскрывает практически все карты, но с другой стороны, Барнс всерьез задается вопросом – что же такое произошло, что Ник вынужден действовать так прямолинейно, открыто просить о помощи. Хотя, «помощь» это сильно сказано. Для них с Наташей это будет скорее благотворительная акция в добровольно-принудительном порядке. А в том, что Наташа тоже примет участие, мужчина даже не сомневается. И Ник, видимо, тоже.
– Вижу, ты улавливаешь суть, – от былого дружеского тона и настроения не остается и следа. Фьюри сосредоточен и наконец-то готов перейти к делу, а не тратить время на демонстрацию своих актерских талантов. – Если коротко и по делу, как ты любишь, то мне нужно кое-что доставить кое-куда.
– И, судя по всему, это «кое-что» явно не пирожки для твоей любимой бабули. А жаль, у Наташи есть красная накидка.
– Уверен, красный цвет тебе к лицу, – парирует Фьюри, – но в этот раз я бы хотел, чтобы вы привлекали как можно меньше внимания, потому что это «кое-что» не должно попасть в руки правительства. Они даже узнать об этом «кое-чем» не должны.
Барнс заинтригован. Совсем чуть-чуть, самую малость.
– И что же это за таинственное «кое-что»? – долгие разговоры утомляют его. Джеймс предпочитает слушать, а не говорить. А если и говорить, то быстро и по существу, но уж никак не ходить вокруг да около.
– Один человек.
Мужчина вскидывает брови. Подловил, старый лис, подловил. Такого Барнс не ожидал. Думал, это будет оружие, ну или, на худой конец, какие-нибудь антиправительственные брошюры или издания. Любит порой Ник воображать себя великим диссидентом, что уж теперь.
– Человек, – повторяет Барнс, разглядывая мужчину напротив. – Что это за человек такой, раз о нем не должен никто узнать? Единственный и неповторимый? – насмешливо хмыкает он, но не ожидает ответной реакции, которая следует дальше.
– Именно так. Единственный в своем роде, – Фьюри тычет указательным пальцем в стол, акцентируя внимание на слове «единственный». Он захвачен тем, что говорит. Барнсу даже на секунду кажется, что он видит фанатичный огонек во взгляде мужчины.
Но для Джеймса вся интрига и интерес почти мгновенно пропадают, потому что он реально смотрит на вещи, и понимает, что они с Наташей действительно попали в очень затруднительное положение.
– Мы помогаем добраться этому человеку из пункта А в пункт В, и ты возвращаешь наше оружие, в этом ведь заключается твое предложение?
– Именно. – Ник вновь откидывается на спинку и выглядит чуть менее напряженным.
– Пушки вернутся к нам сегодня, потому что уже сегодня ночью мы их перебрасываем на перевалочный пункт, таковы условия договора с севером, – и прежде, чем Фьюри успевает возразить, Барнс твердо добавляет, открыто глядя в лицо собеседника, – я свое слово держу. Как только я сбываю оружие, а это, повторюсь, произойдет сегодня ночью, мы с Наташей готовы выдвигаться.
– Половину, – мужчина все же озвучивает свои условия. Перестраховывается. – С северянами я уже договорился, сегодня вы отдадите им только половину.
Барнс в который раз подавляет раздражение. Ему не нравится, что кто-то, пусть даже этот «кто-то» сам Фьюри, вмешивается в его дела, да еще и у него за спиной. Но Джеймсу ничего не остается, кроме как развести руками, признавая мужчину победителем в данной ситуации.
– Не хочешь узнать, кого будете сопровождать?
Ник весь светится от предвкушения: он уверен, что ответ поразит Барнса, изумит и вообще лишит дара речи. Хотя тот и так не то чтобы очень болтливый.
– Хочу, – вопрос с оружием более-менее улажен, теперь стоит подумать о деталях предстоящего дела.
– Он тот, у кого есть иммунитет.
Фьюри выпаливает эти слова и замирает, ожидая каких-то неописуемых восторгов и восклицаний, ну, по крайней мере, Барнс истолковывает его взгляд именно так. И судя по тому, какое разочарование и досада появляются на лице Ника через несколько мгновений, ни на грамм не изменившееся выражение лица Джеймса – это совсем не то, чего ожидал Фьюри после оглашения столь умопомрачительной новости.