***
Он как раз заканчивает возиться со своими ножами, когда Стив выходит на задний двор, где Барнс расположился на ступеньках. Вторая половина мая выдается теплая и солнечная. Элли все переживала, что дожди, почти беспрерывно идущие всю прошлую неделю, зальют только посаженную картошку.
– Ты куда? – мужчина вскидывает голову, когда мальчик останавливается рядом с ним.
– Мы собираемся у Говарда.
Ага, Старк собирает у себя подростков почти каждую неделю. Они сидят у костра и травят разные байки. Развлекаются как могут.
– Я приду за тобой, – Джеймс больше не ревнует. Ну, почти. Но это не значит, что он доверяет или симпатизирует этому Говарду.
– Хорошо.
Стив мягко улыбается и успокаивающе запускает пальцы в отросшие волосы, которые Барнс иногда собирает в неаккуратный пучок или хвостик. Элли дала ему резинку. Ярко-желтую. Роджерс коротко массирует кожу головы и почесывает за ухом. Джеймс чувствует, как расслабляется спина и по шее разливается тепло, он довольно щурится, как заласканный кот.
– Я ушел, – прощается Стив, задерживая руку на плече мужчины.
Машет девочке, которая делает обход среди картошки, и скрывается из виду.
Барнс провожает его взглядом, а потом возвращается к своим ножам. Джоэлу они понравились. Джеймс вообще заметил, что старик разбирается в оружии. Особенно ему по вкусу пришлась Беретта, любимица Барнса.
Ни Стив, ни Элли не разделяли подобной любви к оружию. Роджерс, что к огнестрелу, что к ножам относился, как к чему-то необходимому, но скрытой красоты и изящества не видел ни в том, ни в другом. Элли же вообще предпочитала свой лук, но опять же расценивала его, как средство первой необходимости в сложившихся обстоятельствах.
– Цербер стал совсем ручным, а? – Барнс отвлекается от своих мыслей, поднимает голову и смотрит на девочку, которая стоит недалеко от него, разглядывает пристально.
Он ничего не отвечает. Это странное ощущение. Смесь смущения за демонстрацию чувств при ком-то, но в то же время глухое, спокойное удовлетворение, практически граничащее с равнодушием. Ему все равно кто что думает по поводу них со Стивом.
– Почему не пошла к Говарду вместе со всеми? – спрашивает он, оставляя ее реплику без комментариев.
– Я не подросток, – Элли пожимает плечами и теребит кончики пальцев. Барнс давно приметил этот жест – она делает так, когда переживает или волнуется.
– А кто ты? – он безобидно усмехается.
– Мне, вообще-то, больше восемнадцати, – звучит важно.
– Девятнадцать? – хмыкает мужчина. Элли выглядит юной. Обычный подросток, если бы не взгляд.
– Двадцать один, – признается она.
А Джеймс вдруг думает, что у нее, наверное, и детства-то не было толком. Какое тут детство? Она родилась уже в таком мире. Элли вообще из тех людей, которые скрывают боль от потерь за напускным веселым нравом, потому что когда играешь, наступает момент, когда сам начинаешь верить, что ты тот, кем притворяешься.
И вот еще принципиальная разница между ним, Джеймсом, и Элли со Стивом: он не хочет знать о чужом горе, не столько из-за равнодушия, сколько из-за собственного груза прошлого и мук от содеянного, он просто не в силах тащить на себе еще что-то, чьи-то прегрешения. А эти двое костьми готовы лечь ради того, чтобы спасти хоть одну заблудшую душонку.
– Двадцать один – это прилично, – в шутку замечает Барнс.
– Ага, Джоэлу вот тоже слегка за восемнадцать, – фыркает девчонка.
– Едва-едва, – соглашается мужчина. Барнс порой ощущает себя старой развалиной, каково приходится старику он даже думать не хочет.
– На самом деле я рада, что у тебя есть возможность быть тем, кем ты и был бы изначально, если бы не вынужденная жестокость.
Джеймс замирает. Он не знает, что ответить на это. И не хочет, чтобы о нем думали лучше, чем он есть на самом деле.
– Это все Стив, – наконец формулирует Барнс, надеясь, что Элли поймет, что он имеет в виду.
И она действительно понимает.
– Береги его. Таких, как Роджерс осталось мало. Такие, как он – последние из нас.
Она криво улыбается Джеймсу, проходит мимо него, похлопав по плечу, и скрывается в доме.
Он сидит на крыльце, наблюдая, как медленно темнеет небо. Когда на чернильном куполе ярко горят звезды, Барнс поднимается, собирает оружие, и идет за Стивом.
По дороге домой мальчишка задумчив и молчалив. Он подхватывает Джеймса под руку и смотрит себе под ноги. Барнс не торопится нарушить тишину, лишь подстраивается под шаг Стива.
– Мы сегодня кое о чем говорили, – наконец произносит он, поднимая голову к чистому небу.
– О чем же? – тихо спрашивает мужчина, сжимая прохладные пальцы в своей ладони.
– Говард рассказывал историю, ну, наверное, это больше выдумка, миф… в общем, Говард рассказывал о том, что уже находили человека с иммунитетом.
Джеймс какое-то время молчит.
– И что это был за человек?
– Девочка-подросток, моего возраста…
– Младше, – качает головой Барнс, – лет четырнадцати-пятнадцати.
Эта байка сродни россказням про Бугимена и подобной чепухе: все пересказывают ее друг другу, но никто ничего не видел и толком ничего не знает. И с каждым разом эта сказка обрастает все новыми и новыми подробностями.
– Ты знаешь эту историю? – мальчик прижимается к нему ближе.
– Слышал, но это неправда, Стив.
– Расскажи мне.
Барнс вздыхает. Снимает с себя рубашку и накидывает на плечи Роджерса, который заметно ежится, а сам остается в футболке.
– Нечего особо рассказывать. Этой истории лет семь. Якобы нашлась девчонка с иммунитетом. И вот, ее сопровождал какой-то супер-крутой мужик. Они шли из Бостона, кажется (хотя тут версии рознятся), и направлялись в Солт-Лейк-Сити. Да, – Джеймс кивает, невесело усмехаясь, – ты же знаешь, что раньше существовала террористическая организация, которая называлась «Цикады». И якобы их лидер – Марлин – нашла эту девчонку, а в городе был госпиталь, в котором было возможно создать вакцину. И «Цикады» ждали, пока девчонку приведут в большом секрете от правительства, словно она была каким-то контрабандным товаром. – Тут Барнс смеется про себя. Вот это ирония. – Но видимо что-то пошло не так, и в итоге эта уникальная девочка и ее спутник исчезли. Перебили всех «Цикад» в том госпитале и испарились. Конец.
– И ты не веришь в то, что это правда? – Стив поворачивает голову и смотрит на мужчину.
– Гипотетически, вполне может быть, что когда-то где-то еще появится человек с иммунитетом, почему нет? Но в данном случае… Я думаю, что «Цикады» решали внутренние конфликты. Борьба за власть и все в таком духе. И, в конце концов, просто перебили друг друга. А это история для отвода глаз. И вообще, сложно, должно быть, создать вакцину от того, что даже спустя столько лет толком не изучено. Известно, что гриб поражает центральную нервную систему и ткани тела, но почему это происходит – неизвестно.
– Понятно, – вздыхает Роджерс и снова принимается смотреть себе под ноги, хотя ничего уже не разглядеть, на улице совсем темно.
– Это совпадает с тем, что вам рассказал Говард?
– Да, в общих чертах вполне.
– Ну вот видишь, все говорят примерно одно и то же.
– Ага. Только Говард говорил, что девочку сопровождал не мужик, а старик. Ну, ему было лет пятьдесят.
– Может быть, – Джеймс пожимает плечами.
Они как раз подходят к дому, и этот разговор сходит на нет.
Барнс уже почти засыпает, когда Стив вдруг начинает вертеться у него под боком и тихонько тыкает его в плечо.
Мужчина приоткрывает один глаз и вопросительно вскидывает бровь.
– Слушай, Джеймс, – Роджерс подползает на животе ближе, смотрит серьезно в лицо и шепчет, – кого ты спасал тогда? В Огайо?
Сначала Барнс думает, что ослышался, но почти сразу до него доходит суть вопроса. Он прикрывает глаза, вздыхает глубоко, а после смотрит на обеспокоенное лицо мальчика, который жадно следит за ним. После этой истории про несуществующую девчонку с иммунитетом Стив какой-то взбудораженный.