– Вам самому не помешала бы сауна, – заметил я, наблюдая, как он старательно отжимает волосы.
Сэр Курт вздрогнул; я видел это отчетливо, словно судорога прошла по его спине в прилипшей мокрой рубашке; но через миг он весело помотал головой и рассмеялся:
– Я лучше быстро приму душ и помогу Тиму с ужином!
Я не нашелся, что возразить: от всех приключений во мне проснулся аппетит поистине волчий.
После сауны и сытного ужина, немного более плотного, чем я привык, Мак-Феникс предложил сыграть в шахматы. Поистине, этот страшный человек видел меня насквозь и беззастенчиво дергал нужные ниточки; искренний поклонник старинной игры, я не мог ему отказать, и мы засиделись до половины первого, передвигая фигуры в сложнейшей и интереснейшей партии. Мак-Феникс выиграл. К моему стыду. Раздосадованный, я потянулся к сигаретам; он заметил мою реакцию и миролюбиво признал:
– Я выиграл почти случайно, вы просто устали. Честно говоря, не ожидал, что вы настолько сильно играете; думал блеснуть талантом, а вы дважды полностью разбили мою стратегию.
– Я отыграюсь! – мрачно пообещал я, в глубине души весьма польщенный признанием лорда. – Вы привыкли побеждать, я сломаю эту дурную привычку!
Он как-то странно взглянул на меня, сверкнул глазами, то ли с издевкой, то ли с угрозой, принимая мой вызов, так, что по спине пошел озноб, а сердце застучало от всплеска адреналина. Я разом вспомнил, с кем имею дело, от Мак-Феникса пошла такая тяжелая энергетическая волна, что я напрягся и приготовился к бою.
– Посмотрим! – сказал сэр Курт, вставая с места и темнея лицом, будто сам только что очнулся и вспомнил, кто он такой. И кто такой я. Перемену нельзя было назвать разительной, но я ее чувствовал, так, словно стал невольным героем Стивенсона и воочию увидел превращение Джекила. – Спокойной ночи, доктор.
– Спокойной ночи, милорд, – я кивнул и отступил к лестнице. Почему-то мне хотелось подняться первым, причем не открывая лорду спину. Глупое желание, если разобраться.
Мак-Феникс посмотрел с подозрением и вышел прочь из гостиной. Вовремя вспомнив, что именно в той части дома находится коллекция холодного оружия, я поспешно поднялся наверх и заперся в спальне. Решив проверить, как обстоят дела с окном, я тронул штору, приподнял раму и выглянул в сад. Весь берег вдалеке был залит молочно-белым, мягким, как вата, туманом. Я торопливо закрыл окно и задернул шторы, провел рукой по лбу и долго смотрел на влажную от испарины ладонь. Это Дорсет, черт возьми! Дорсет! Мое кошмарное детство…
Спал я неспокойно. Настолько, что пришлось прибегнуть к уколу, внутривенно, полуторная доза. Успев апатично подумать, что наверняка оправдаю фразу о мертвом сне, я уткнулся в подушку и отключился.
***
Утро выдалось кошмарным. Ломило все тело, мерзко ныла голова, я не выспался и был погружен в безразличное состояние, какое бывает только после сильного стресса, снятого с помощью успокоительного. Знакомое, в общем-то, состояние.
Спустившись вниз, я обнаружил на столе остывающий завтрак и записку, гласящую, что Мак-Феникс уехал в Лондон и вернется только к ленчу. Тим Питерс педантично проследил, чтобы я опустошил свою тарелку, после чего убрал со стола и прошел в сад. Из любопытства я пошел следом и, пропетляв среди запущенных кустов, выбрался в оазис порядка.
Даже здесь проявлялось странное смешение стилей и эпох, что была свойственна всему Стоун-хаусу. На расчищенной от сорняков лужайке был устроен искусственный водоем, к нему вела выложенная светлой галькой извилистая дорожка, крупные валуны создавали причудливый орнамент, пара низких сосенок, мхи, песок, все говорило о Японии и медитации, но среди этого восточного колорита были с небрежным изяществом разбросаны клумбы с традиционными английскими розами. Они росли, набирая бутоны, и пара ранних сортов уже радовала глаз крупными цветками. Питерс мрачно взглянул на меня и, вооружившись совком, принялся самозабвенно рыхлить щедрую землю, явно принесенную из-за гряды. Мне пришло в голову воспользоваться отсутствием хозяев и еще раз внимательно осмотреть дом.
Я прошел прямиком в кабинет Мак-Феникса. Надежно прикрыв за собой дверь, первым делом я убедился, что ухоженный участок сада отлично просматривается из кабинета; Тим Питерс усердно копошился в саду, и я перевел дух. По сути, я совершал преступление, нарушая исконное английское право на частную жизнь, я вторгся в чужие владения в погоне за чужими секретами; только незримое присутствие инспектора Слайта хоть как-то примиряло меня с печальной реальностью.
Вряд ли комнату можно было назвать кабинетом. Мастерская, рабочее место. Ни одной деловой бумаги, только клеи, растворители, какие-то порошки и тетрадка, щедро исписанная формулами. Небольшой верстачок с заготовками, бруски ценных пород дерева, парусина и суровые нитки. Скромный ноутбук; как ни странно, он включился с первой попытки, предварительный просмотр содержимого дал подробнейшие схемы парусных судов и рекомендации по судостроению. На захламленном столе с изъеденной химикалиями полировкой царила одинокая фотография. Белоснежный с алой полосой бриг взлетал над седым морем, изгибаясь парусами; я не смог прочесть названия, но поймал себя на мысли, что хочу попасть на борт этого судна, любой ценой и как можно скорее. Глупая идея. И главное, своевременная. Но что поделать, я с детства бредил морем.