Он переехал в ее комнатку в общежитии в тот же вечер – огляделся, улыбнулся робко и чуть виновато – дескать, не сердись, сама понимаешь. Разумеется, он и не подумал принести с собой хоть одну рубашку или костюм на смену тому, в чём пришел, и она, мысленно возмутившись, вслух рассердиться не решилась и даже героически высказала свое одобрение подобному бескорыстию.
Они целую неделю ели вареную картошку и кильку в томате, пару раз сходили в кино и почти не говорили о Ларисе Степановне. По вечерам Тоня стирала его парадную рубашку и вывешивала ее на батарею, а утром гладила, чтобы выглядел он нарядным и не брошенным.
3
А через неделю он сообразил, что его вещи вряд ли так уж нужны его супруге, и даже сам (без какого-либо намека с Тониной стороны) позвонил Ларисе Степановне, а потом, смущаясь, спросил у Тони:
- Тонечка, ты не будешь против, если мы сходим завтра за моими костюмами и рубашками? Да и бумаги кое-какие тоже заберем.
Она с невозмутимым видом ответила:
- Разумеется, тебе нужны бумаги.
Ранним утром они вернулись в его квартиру со стареньким Тониным чемоданчиком. На улице было холодно и туманно.
У Андрея Викторовича были ключи, но он тактично позвонил в дверь и принялся терпеливо ждать ответа, хотя был почти уверен, что Лариса Степановна уехала на дачу (ему она, видите ли, казалась слишком чутким человеком, неспособным смотреть на мещанский дележ вещей).
«Как же, - усмехалась Тоня, отвернувшись, – небось, каждый пиджачок пересчитает. Может, скажет еще, что сама ему покупала». Она ничуть не осудила бы Ларису Степановну за подобный поступок – сама бы поступила точно так же, если бы кто-нибудь на мужа ее позарился. Ну, ничего, вот разменяют квартиру, тогда и она о шубках всяких подумает. А что? Не в пальтишке же к себе в поселок ехать?
Щелкнул замок, и Тоня втайне возрадовалась, что оказалась права.
Нет, дверь открыла не Лариса Степановна, а высокая блондинка в спортивном костюме – кажется, подруга детства или что-то в этом роде.
«Ага, соглядатая оставила», - догадалась Антонина: «Ну, что же, умно».
- Здравствуйте, Вероника, - Андрей Викторович отчего-то смутился – словно не к себе домой пришел.
А блондинка промолчала – только губы скривила в ответ.
И когда они в кабинет прошли, тоже не проронила ни слова. Впрочем, Тоня на нее внимания не обращала – деловито перевязала веревочкой собранные Андреем Викторовичем бумаги, потом аккуратно сложила в чемодан его костюмы и рубашки. Протянула, было, руку к письменному прибору, стоявшему на рабочем столе (дорогая, наверно, вещица – явно заграничная), но он взглядом одернул.
- Я, знаете ли, еще кружку прихвачу. Удобная такая кружка – привык из нее пить, - и ушел на кухню.
Блондинка стояла у дверей и презрительно улыбалась.
И Тоня не выдержала:
- Мы не побираться пришли. Это его личные вещи!
- Разве я что-то сказала? – удивилась блондинка и вдруг добавила тихо и грустно – Ей для него ничего не жалко.
«Как же, не жалко, - ядовито подумала Тоня. - Чего же тогда шпиона прислала?»
Вслух, ясное дело, не сказала.
Чуть слышно скрипнула входная дверь, и Тоня вздрогнула – всё-таки она пришла. И испугалась, что она сейчас устроит скандал или закатит истерику, и Андрей Викторович, конечно, станет волноваться, извиняться и вовсе откажется и от квартиры, и от своих пиджаков, и даже от рабочих бумаг, над которыми сидел бессонными ночами.
Лариса Степановна заглянула в кабинет, и Тоня поразилась произошедшей с ней перемене – взгляд потух, лицо посерело. Она смотрела прямо на них и не видела. Ни Тони не видела, ни Вероники, ни раскрытого чемодана, ни перевязанных веревкой бумаг. Ничего не видела.
«Да ведь она же любит его», - вдруг с ужасом подумала Тоня.
И впервые ей стало стыдно за свой поступок. И она даже отвернулась, не в силах выдержать этот бессмысленный, опустошенный взгляд.
А потом увидела в дверях Андрея Викторовича – он стоял на пороге, опустив голову, и вертел в руках глиняную кружку. И пальцы у него дрожали. И губы дрожали тоже.
И она снова подумал: «И он ее любит».
И вдруг разозлилась: «Ничего, другого найдет. Не такого, конечно, - профессоры на дороге не валяются, - но другого – она - женщина энергичная».
Лариса Степановна, не сказав ни слова, прошла в гостиную. Андрей Викторович зачем-то вернулся на кухню.
Она безуспешно пыталась закрыть чемодан, а блондинка Вероника, всё так же презрительно улыбаясь, наблюдала за ней.
- Ты хоть немного любишь его?
Она спросила это так неожиданно, что Тоня растерялась.