Забавные короткие лапки с маленькими коготками. Пушистый живот. Мордочка, словно кулёк. Чёрные глазки. Влажный, блестящий нос. Маленькие усы. Похож... На крысу! Ёжику не понравилось, что мы его так бесцеремонно изучаем, и он стал дёргаться и смешно сучить лапками. Ладно, гуляй! Я отпустил его. Ёжик засеменил под кровать.
- И что? Он будет жить у вас? - завистливо спросил Петька.
- Конечно! - самоуверенно ответил я.
Однако вечером отец сказал, что в доме ёжика оставлять нельзя и что его нужно отнести обратно в лес. С трудом мне удалось убедить отца выпустить ёжика в наш двор. "Он будет жить под дровами или поселится под сеновалом", твердил я.
Отец неохотно согласился.
Напоследок я накормил ежа молоком и печеньем.
Потом мы вынесли моего колючего приятеля во двор и положили на землю. Через пару минут ёжик освоился и не спеша ушёл в темноту ночи.
В полночь громко и тревожно залаял наш пёс Джек.
Это был необычный лай - заливистый, надрывный.
Отец взял фонарик и вышел во двор.
Вернулся он, чертыхаясь.
Оказывается, наш новый жилец решил прогуляться по двору, где его и обнаружил Джек. Встреча собаки, находящейся "при исполнении" и ежа неприятна для обоих. Ёжик в испуге свернулся в клубок, пёс стал лаять и тыкаться в него носом, отчего поранился в кровь. Отец с трудом сумел оттащить разъярённого Джека, а ёжика откатил вниз, в сторону речки, к большому дубу.
Очевидно, наука пошла ёжу на пользу, некоторое время он обходил стороной территорию, где его мог достать Джек. Но иногда ёж, видимо, забывал про прежние страхи, и ночью снова раздавался жуткий лай нашего пса.
С тех пор мы знали, что под дубом живёт наш ёжик.
В вечерних сумерках мы могли видеть,
как он выходит на свою неспешную охоту.
Иногда мы ставили на тропинку блюдце с молоком
и хлебом, и ёжик быстро "осваивал" наши дары.
Через пару недель подул холодный северо-восточный ветер, и ёжик исчез. Видимо, он снова вырыл для себя ямку и залёг в зимнюю спячку. Насовсем, до весны.
Зимой я забыл про ёжика.
А в начале мая он сам напомнил о себе.
Ночью залаял Джек. Взахлёб. Панически.
Мы с отцом вышли во двор и включили фонарик.
Конечно, это был наш ёжик.
Но как он похудел за зиму!
Я взял ежа на руки - он стал совсем лёгким.
Мне захотелось принести его в дом, но отец не разрешил.
Вечером следующего дня я выставил на тропинку угощение и отошел в сторону. Ждать пришлось недолго. Раздался шорох и из травы высунулся чёрный блестящий нос и стал нюхать воздух.
Блюдце с молоком и кусочек хлеба оказались
для перезимовавшего ёжика очень кстати.
А как-то вечером я обнаружил в траве сразу двух ежей.
Они пыхтели и сосредоточенно ходили друг за другом по кругу.
Я решил, что наш ёжик нашёл себе подружку.
Как они были похожи!
Не буду утверждать, что я видел ёжика каждый день. Но пару раз в неделю он попадался мне на тропинке у речки. После кино я бежал домой и, услышав в кустах знакомый шорох, сворачивал в сторону.
Да, это был ёжик.
Наверное, наш.
Потому что теперь я не мог быть уверен - он ли это?
Может это она? Ведь все ёжики так похожи друг на друга.
А в середине лета я обнаружил в траве совсем маленького ежа.
Это меня очень обрадовало.
Значит у наших ежей появилось потомство.
Прошёл ещё один год, а ёжик всё также жил под нашим дубом.
Вот тут-то я и прочёл в книге, что ёжики живут недолго и засомневался, был ли это тот самый ёжик, которого мы принесли из лесу?
Но потом я подумал и решил, что даже если это не он, а его дети, то это всё равно хорошо. Ведь прежде под дубом не было ёжиков, а теперь есть.
С тех пор я неравнодушен к ёжам.
Вечерами, прогуливаясь в сквере, я иногда обнаруживаю в траве ёжа. Присев, рассматриваю свернувшийся колючий клубок. Если ёжик пыхтит, значит, он сердится. Видимо, я помешал ему. Возможно, это ежиха и трогать её нельзя. Если ёжик молчит, то я делаю вывод, что он не прочь со мной познакомиться. Я бережно подсовываю ладонь под его живот, там совсем нет колючек, и несу ёжика к себе домой, кладу на пол, наливаю в блюдце молока и сажусь подле на табуретку.
Проходит совсем немного времени, и мой гость начинает проявлять признаки жизни. Из-под колючек появляется блестящий нос и обнюхивает пол. Рано или поздно ёжик решает обследовать, куда это он попал.
Блюдце с молоком он находит быстро и начинает жадно лакать.
- Наелся? - спрашиваю я.
Ёжик молчит. В блюдце пусто. Значит, наелся.
- Пошли домой, - говорю я и осторожно беру своего колючего гостя на руки.
- Всё. Тут ты живёшь, - говорю я и кладу ежа в траву.
Он неторопливо семенит прочь, а мне почему-то жаль расставаться.
Признаюсь, я никогда не видел сценку, которую часто
рисуют художники: как ёжик несёт на спине яблоко.
Наверное, мне просто не везло, но я так
надеюсь, что когда-нибудь это случится.