Точнее вначале это была обычная сельская средняя школа №17 имени Пушкина, а уже потом, когда трудовик с физруком, по настоянию врача, закодировались, полностью прекратив бухать, а в учительской поставили металлопластиковые окна и перестелили линолеум, то заведение переименовали в лицей с экономическим уклоном. Об этом даже написали в районной газете «Огни Кубани», сообщив, что отечественное образование стремительно выходит на новый уровень, и теперь перед выпускниками лицея распахнуты двери абсолютно всех учебных заведений, включая строительное профессиональное училище №8, в простонародье именуемое «чертятник», а также ветеринарный техникум.
Но в данный момент судьба выпускников Николая волновала весьма слабо, в отличии от судьбы физрука Василия Аркадьевича. По его личной шкале значимости, судьба выпускников сейчас находилась где-то между ценами на сельдерей в городе Кишиневе и коммуникациями африканских кочевых муравьев, причем муравьи значительно лидировали в этом хит-параде актуальных ценностей.
Совсем по-другому обстояло дело с Василием Аркадьевичем, который лежал в подсобке со спортивным инвентарем в состоянии говно, стремительно приближаясь к своему следующему агрегатному состоянию – полное говно. Со стороны он был похож на выставленное в мавзолее чучело Ленина. Полному сходству мешала только длинная борода из медицинской ваты и костюм деда мороза. «Хуйня какая-то»– подумал Николай, никогда раньше не встречавший Ленина в костюме деда мороза. Впрочем, справедливости ради, в других костюмах он Ленина тоже встречал не часто.
****
Всего сорок минут назад Василий Аркадьевич поймав Николая в углу школьного коридора, затащил его к себе в подсобку, и предложил отметить окончание срока своей кодировки, по иронии судьбы совпавшим с наступающим новым годом и школьной елкой, на которой физрук должен был выступить в роли деда мороза. Аркадич был лаконичен, как тургеневский Герасим, и так же невозмутим,
– Бухаем, и ниибет.
На все слабые попытки непьющего Николая возразить, что пить водку с шоколадными конфетами это моветон, и, что через полчаса начнется представление, где дети будут звать школьного Санту с мешком подарков, купленных родительским комитетом на распродаже в местном сельпо, физрук монотонно сплевывал на пол, с гордостью повторяя,
– Ты пойми, Колька, я золото для страны на московской олимпиаде вот этими самыми руками добывал, – здесь Аркадич тряс в воздухе своими волосатыми кулаками с татуировкой перстня на пальце, и надписью кривыми синими буквами «слон», – так, что не бзди, пацан, спорт не опозорим, – после чего выпивал налитое, наполняя стакан заново.
На самом деле, единственным достижением Василия Аркадьевича была медаль за третье место в общестаничном марафоне, посвященном 72 годовщине октябрьской революции, но, по мере выпитого, она трансформировалась сначала в олимпийскую, потом в золотую, в дальнейшем по нарастающей менялось только их количество.
Спустя три стакана, когда Аркадьич уже был абсолютным чемпионом по всем видам спорта, включая хоккей с мячом, сквош, и поло на слонах, он осоловело уставился на плакат с изображением молодой Алины Кабаевой, висевший на стене между канатом и брусьями, громко икнул, и в очередной раз сплюнул на пол.
– Красивая, чертовка, – сказал он заплетающимся языком, подмигнув Николаю, и безуспешно пытаясь попасть себе в рот конфетой «мишка на севере», – а ведь это я ее тогда привел в большой спорт, вот этими самыми руками, – тут Аркадич вновь потряс в воздухе своими кулаками с зажатой в них шоколадкой, – так ей и сказал, пошли Алька…
Что сказал школьный физрук прославленной российской гимнастке Николай так и не узнал, потому что дальше Василий Аркадьевич, по фашистки, без всякого предупреждения, уронил конфету, завалился на спину и захрапел. Внезапно, как преждевременная эякуляция с оплаченной на час проституткой.
«Хуйня какая-то»– только и успел подумать Николай, он еще хотел подумать про разных пидарасов, нажирающихся в хлам в самый ответственный момент, но не успел, так как со стороны спортзала раздались нерешительные и робкие, словно первый анальный секс, детские крики,
–Деедууушкаааа Моооороооз….Дедууушкаааа Мооороооз…!!!
Николай затравленно посмотрел на стены подсобки, потом на потолок, и на всякий случай в пол. Но ни окон с пожарной лестницей, ни люка на крышу с ожидающим там вертолетом, ни подземного хода, ведущего прямиком в бункер Сталина, в подсобке не было предусмотрено архитектурным планом. «Уволят нахуй»– пронеслось в голове у Николая, после чего отчаянно захотелось водки и срать. Причем одновременно. Николай благоразумно решил начать с водки, поскольку она была непосредственно под рукой, в отличии от туалета, которого под рукой не было. Срать в школьный кубок за первенство в краевом турнире по футболу Николай почему-то не решился. Одним залпом высосав из початой бутылки буквально все ее содержимое, Николай несколько приободрился. А когда крики, в общей массе сводившиеся к фразам родителей «еб твою мать…чо за нахуй… где этот бородатый гандон?», стали все более настойчивыми, Николай понял, что надо спасать положение, во что бы то ни стало. Стащив с Василия Аркадьевича костюм и бороду, захватив посох и мешок с подарками, Николай, развивая скорость близкую к полноприводному гиперкару Бугатти Вейрон (1001 л.с., 415 км/ч), понесся на сцену, на ходу перевоплощаясь в доброго сказочного персонажа.
– А вот и я!!! ,– заорал он фальцетом, грохнув черенком от лопаты, имитирующим посох, по полу, и попав себе по ступне.
–Головка от хуя, – злобно процедила сквозь зубы завуч Изольда Олимповна, по совместительству играющая роль Снегурочки в школьном представлении, и бляди по жизни– ты где пропадал, мудила?
И широко улыбнувшись, так что каждый смог рассмотреть ее золотые коронки, прокричала, – здравствуй, Дедушка Мороз!!! Дети, давайте поприветствуем дедушку…
****
Изольде Олимповне с мужчинами не везло. Еще больше чем с отчеством. Не то чтобы в ее жизни их было мало, и ей приходилось дрочить на журнал «Здоровье», скорее наоборот. В период комсомольской молодости, будущий почетный работник общего образования и заслуженный учитель 1997 года, успела лично ознакомиться с хуями практически всех половозрелых жителей своего населенного пункта, а также гостей станицы. Так что, в отличии от древнегреческого Олимпа, на Олимповне мог побывать любой, вне зависимости от своего божественного происхождения и героического прошлого. Видимо по этой причине Изольде Олимповне, несмотря на огромное желание, так и не удалось выйти замуж. Никто не хотел становиться крайним в цепочке ее пользователей, заботливо передавая ее из рук в руки, как переходное красное знамя победителей соцсоревнования.
Однако, с возрастом, желающих покорять давно увядшие прелести не молодой уже женщины становилось все меньше и меньше, как вкладчиков «МММ», или поклонников творчества группы «Фристайл». Последним, кто отважился добровольно сношать в колено-локтевой позе пятидесяти девяти летнюю Изольду Олимповну был физрук Василий Аркадьевич, еще в период своего беспробудного пьянства, и плохого понимания происходящих вокруг событий. После кодировки он отказывался от повторения подобных экспериментов даже под угрозой лишения квартальной премии и увольнения.
В жизни Изольды Олимповны наступили дни, такой концентрированной черноты, что антрацит на их фоне казался бриллиантом чистой воды, а черная дыра– каким-то белесым отверстием. Она даже плакала вечерами, тоскуя по мужскому вниманию, но Василий Аркадьевич был непреклонен, подобно герою панфиловцу, перед надвигающимся на него немецким танком, чем вынудил ее прибегнуть к врожденному женскому коварству, и простой человеческой подлости.