СЛС. По сути - аморфное объединение сорока двух организаций... Фридрих проверил свою память, сверившись с базой данных. Там стояло 44. Власов взглянул на дату обновления - нет, это не память подводит, это просто более свежие сведения. С этими демократами всегда так - у одних расколы, у других объединения, третьи создают разные партии с одинаковыми именами... Мелочный суетливый бардак, противный самому духу Германского Порядка. Тем не менее, именно за счет своей аморфности и отсутствия единой дисциплины СЛС, как пылесос, быстро всосал в себя чуть ли не всю сколь-нибудь заметную легальную и полулегальную оппозицию Райха - от кёльнских христианских демократов до остатков польской "Солидарности", от умеренно-националистической беларусской "Грамады" до перещеголявшего в любви к Америке самих американцев "Демократического Союза" Новодворской, которая, похоже, твердо вознамерилась стать беларусской Жанной Дарк и принять мученическую смерть за право каждого жить спокойной, сытой и размеренной жизнью... каковой, собственно, и живет среднестатистический гражданин Райха. К несчастью для неистовой Валерии, сжигать людей за их идеи в Райхе считалось неизящным...
Прагу для штаб-квартиры СЛС, конечно, тоже выбрал не просто так. Учредительный съезд-то был в Вене... Но Прага - это символ для всякого либерала. 64-й год, последнее крупное восстание на восточных территориях, подавленное танками Манштайна. Для старика это тоже была последняя боевая операция... Впрочем, назвать ее боевой сложно - чехи практически не сопротивлялись. Что и позволило свести число жертв к минимуму - но, как говорится, рубец остался. И рубец этот может загноиться. Прага не приняла участие в прошлогоднем "параде суверенитетов", но не потому, что не хотела, а потому, что запомнила урок. Чехи просто выжидали, чья возьмет...
Впрочем, напомнил себе Фридрих, сейчас надо думать не о прошлом, а о настоящем. Итак, допустим, СЛС ищет контактов со своими единомышленниками в России. Вполне логичное стремление, и за такое не убивают. Может быть, Веберу удалось проследить нелегальные финансовые потоки, коими добрый дядюшка Сэм подпитывает союзную кассу? Эти потоки очень даже запросто могут идти через Россию, в последнее время приобретающую репутацию подходящего места для отмывания денег...
В этот момент, однако, Власова отвлекли: девушка - та самая Фрида - привезла на тележке еду и напитки. От алкоголя Фридрих отказался, но ужин взял. Увы, тот тоже был американского образца: штампованный пластиковый лоток, разделённый на отсеки и затянутый пищевой плёнкой. Внутри лежало что-то условно-съедобное: несколько ломтиков сыра, тонкий сэндвич с ветчиной (Власов по опыту знал, что ветчина в таких сэндвичах по вкусу напоминает пипифакс), какая-то котлетка, и тюбик с майонезом. Тем не менее, поесть следовало. Фридрих со вздохом положил включённый нотицблок на соседнее кресло и потянулся за пакетом с перчатками: всё тот же опыт подсказывал ему, что это гораздо проще, чем вставать в длинную очередь для мытья рук.
Кто-то осторожно тронул его за плечо. Он поднял голову и увидел молодую фрау, с которой вышел инцидент при посадке.
- Извините за беспокойство, пожалуйста, - она заговорила быстро, опасаясь, что он её прервёт, - мне очень нужно с вами поговорить. Пожалуйста, - повторила она.
Фридрих несколько секунд изучал её лицо, потом молча пересел на соседнее кресло, сложив нотицблок и поставив его в ноги. Рехнер обиженно пискнул и перешёл в спящий режим. Снова активизировать его можно было, только набрав уникальный пароль.
- Говорите, только быстро, - не слишком любезно проворчал Власов. - И представьтесь, раз уж нас некому представить. Фридрих Власов, к вашим услугам.
- Франциска Галле... Только не называйте меня Франсуазой, прошу, эта шутка успела мне надоесть ещё в школе... Я хочу поговорить про Микки... про сына. Понимаете, он совсем меня не слушается. Иногда он делает ужасные вещи. Он просто как чертёнок, как маленький кобольд. Я не знаю, что делать. Всё дело в том, что я его слишком люблю! И когда вы его ударили... я готова была вас убить. Но... но он успокоился. Я почувствовала: он стал спокойнее. Сейчас он спит. Я не могу понять, почему. Я убеждена, что над детьми нельзя совершать насилие...
- Только один вопрос, - остановил женщину Власов. - Вы когда-нибудь держали дома собаку?
- Ненавижу собак! - с жаром воскликнула женщина. - У моей матери была болонка. Эта маленькая дрянь тиранила весь дом. Я была единственной дочерью в семье, и эта маленькая тварь меня возненавидела. Она кусала меня за ноги, грызла мои вещи. Когда у меня был первый рождественский бал, я сшила себе чудесное платье, и эта гадина... - женщина с трудом остановилась. - Простите меня, это было лишнее, - чуть спокойнее произнесла она. - Но почему вы спрашиваете?
- Очень характерная история. Теперь я расскажу вам свою. Когда я был в том же возрасте, что и ваш сын - ну, чуть постарше - мой отец разрешил мне взять на воспитание щенка из питомника. Это была пастушеская собака, прекрасный чистопородный пёс. Разумеется, мне первое время пришлось туго. Я кормил его, убирал за ним, я выгуливал его три раза в день, в любую погоду. Отец считал, что это закаляет характер, и был прав. Хотелось мне того или нет, я должен был вывести собаку на улицу, даже если там лил проливной дождь. Но это было не так сложно. Знаете, что было самым сложным?
Женщина внимательно слушала, не перебивая.
- Вовремя и правильно наказывать щенка. Это целая наука. Отец дал мне книжку о пастушеской собаке. В главе "первоначальное воспитание", раздел первый, параграф восьмой, было сказано: "Первая и главная обязанность хозяина - корректировать поведение щенка. Помните: собака благодарна вам, когда вы корректируете её поведение, и совершенно теряется, если вы пренебрегаете своей обязанностью вовремя наказывать её за неправильные действия. Собака должна получить своё наказание своевременно и в точном соответствии с проступком. Помните: собака всегда знает, справедливо ли её наказывают или нет." Я заучил это наизусть.
- Вы говорите о собаках... - начала было женщина, но Власов перебил её:
- Потом я не раз убеждался в мудрости этих слов. Заметьте, что имелось в виду: собака всегда знает, правильно она поступает или нет. Если её наказывают - обязательно вовремя и обязательно справедливо, заметьте это! - собака получает подтверждение того, что мир устроен правильно, и она занимает в этом мире своё законное место. Если этого не происходит, собака оказывается в растерянности, страдает и начинает мстить...
Молодая фрау слушала, полуоткрыв рот.
- Дело даже не в боли - дело в быстроте и неотвратимости наказания. Вы должны наказать щенка именно в тот момент, когда он совершил проступок, или вскоре после этого - промедление делает наказание бессмысленным. Вы должны дать ему столько ударов, сколько заслуживает его проступок. И главное - вы должны делать это всегда. Вы должны быть всегда внимательны к нему и исправлять его погрешности. Это самое сложное, но только таким путём вы сможете развить в нём его лучшие задатки... Вас, видимо, воспитывали иначе.
- Совсем иначе, - сказала женщина непонятным тоном.
- Теперь подумайте, что произошло с вашим ребёнком, когда он плюнул в бортпроводницу. Скажите честно: как вы думаете, он понимал, что поступает плохо?
- Наверное... - без особой уверенности в голосе призналась молодая фрау.
- Не наверное, а точно. Он прекрасно знал, что совершает зло. Иначе бы он его не сделал. Он делал его нарочно, потому что в тот момент ему было приятно совершить зло. Но если бы он его совершил и не получил своего наказания - что произошло бы в его душе? Молчите? Тогда скажу я: он снова убедился бы, что всё в мире относительно, добра не существует, а зло остаётся безнаказанным. И убедили бы его в этом вы, пытаясь спасти его от наказания. Тем самым вы дали ему понять, что он родился и живёт в аду. Потому что мир, в котором зло безнаказанно, а добра не существует - это и есть ад. Своими любящими руками вы поместили его в ад. Неудивительно, что он ведёт себя как маленький чертёнок.