Таков наш «многогранный подход» к охране угрожаемых видов; что-то в этом роде следовало бы теперь делать всем зоопаркам мира для спасения животных. Огромную помощь оказывают нам два источника, откуда мы черпаем силы для нашей работы; не сомневаюсь, что другие природоохранные организации завидуют нам. Во-первых, нам удалось привлечь к себе много чрезвычайно талантливых и преданных делу людей (и что еще важнее — сохранить их в своем штате); во-вторых, мне посчастливилось писать книги, которые стали настолько популярными, что передо мной открывались двери, наглухо закрытые для других организаций.
Думаю, секрет нашего замечательного коллектива в том, что мы не просто «очередной зоопарк». Поставив конкретные цели, мы упорно добиваемся их; мне кажется, в этом наша уникальность, и это привлекает людей. Нам повезло — обычно энтузиасты отыскивают нас, а не наоборот, или же течение приносит их в наши сети. Случай с ответственным секретарем Треста Саймоном Хиксом — очень хороший пример.
Мы познакомились с Саймоном, когда он возглавлял замечательную организацию — Национальный корпус охраны живой природы в Великобритании. Это общественная организация, в нее вступают люди, болеющие за охрану природы и готовые внести в это дело свой вклад, а вознаграждением им служит расчистка загрязненных рек и прудов, посадка деревьев для защиты от эрозии, сооружение оград, плотин и мостов и прочий изнурительный, но столь необходимый труд. Саймон явился к нам с бригадой, чтобы помочь с кое-какими работами. Высокий, крепко сложенный, веснушчатый, курносый, с большими синими глазами и рыжими кудрями, он с ходу горячо взялся за дело, буквально излучая энергию. Рядом с ним вы чувствовали себя так, будто стоите возле электрического генератора — не какой-нибудь плохонькой динамо-машины, а агрегата вроде тех, что приводят в движение механизмы «Куин Элизабет II». На редкость обаятельный человек, он с бесподобной эффективностью управлял своей бригадой. Я смотрел на него с восхищением. Спросил Джереми и Джона Хартли — они тоже были в восторге. Сфера деятельности Треста чрезвычайно разрослась, и мы остро нуждались в человеке, который мог бы облегчить бремя руководства Джереми и Джону. Похоже было, что Саймон ниспослан Богом — если мы сможем заполучить его.
— Давайте еще присмотримся к нему, — предложил я. — Зазовем под каким-нибудь благовидным предлогом — дескать, нам нужен совет, как спланировать заливной луг или что-нибудь в этом роде.
— Думаешь, это необходимо? — спросил вечно осторожный Джереми.
— Конечно. Не забывай — важно не с кем уснешь, а с кем проснешься.
Джереми смущенно покраснел.
— Понимаю, — неуверенно произнес он.
Словом, Саймон вошел в наш штат, и это было то самое вливание свежей крови, в котором мы нуждались. Его энтузиазму не было границ, он брался за самые невероятные и трудные дела и доводил их до конца, проявляя неистощимую энергию. Очень метко отозвалась о нем одна моя южноамериканская знакомая. Я сказал гостье, что ей непременно следует познакомиться с Саймоном, ни одна женщина не должна упускать такого случая, и позвонил вниз в его кабинет.
— Сай, — сказал я, — тут у меня сидит одна леди из Южной Америки, я хотел вас познакомить. Ты можешь заглянуть на минутку?
— Конечно, — ответил Саймон; голос в трубке был слышен на всю комнату. — Отлично, порядок, через секунду буду у тебя.
Я положил трубку.
— А теперь слушай, — обратился я к гостье.
Сперва послышался приглушенный грохот, сопровождаемый чем-то вроде громовых раскатов. Затем громыхнуло еще два раза, как будто выстрелили из пушки. После чего на лестнице, ведущей к моей квартире, раздался такой топот, словно в дом ворвалась обутая в сапоги с подковами русская армия в полном составе. И наконец хлопнула входная дверь со стуком, превосходящим все предшествующие стуки. Гостья подпрыгнула на диване и чуть не выронила стакан с напитком.
— По мнению Саймона, — мягко объяснил я, — двери изобретены, чтобы мешать людям заниматься делом.
Он ворвался в гостиную с вулканическим блеском в глазах и смял в рукопожатии кисть южноамериканской леди. Излучая очарование, минут десять смеялся и разговаривал с нами, прихлебывая холодное пиво.
— Ну, — Саймон поглядел на часы, — боюсь, я должен уйти, у меня там группа добровольных помощников, которых надо муштровать. Извините, больше не могу задерживаться, надеюсь, еще увидимся. Отлично. Превосходно.
Он еще раз сжал в тисках нежную руку дамы и скрылся. Откинувшись на спинку дивана, она слушала удаляющийся грохот, подобный шуму отступающей армии.
— Как, ты сказал, его зовут? — спросила гостья.
— Саймон, Саймон Хикс.
— Ему больше подходит имя Ураган Хикс, — твердо произнесла она.
С тех пор мы его так и зовем.
Нет слов описать, с каким энтузиазмом Саймон взялся за свою новую работу. Вибрируя точно арфа, он в два счета реорганизовал нашу систему опеки животных, и если раньше она приносила желанные, но очень скромные пожертвования, то теперь суммы заметно возросли, и наши животные, как говорится, выстроились в очередь на «усыновление». Вот как действует эта система: вы «усыновляете» какого-то зверя, вносите деньги на его пропитание, и на клетке или ограде загона появляется табличка с вашим именем. Весьма удобно для озабоченных родителей или крестных, кои накануне дней рождения или Рождества носятся по магазинам в поисках оригинальных подарков: нужно всего лишь «усыновить» какого-нибудь обитателя нашего зоопарка от имени дитяти или крестника. Разумеется, у нас действует скользящая шкала, взнос на лягушку намного меньше взноса на гориллу, и хотя эти деньги ни в коей мере не покрывают наши расходы на годовое содержание животных, польза от них немалая. Заодно родители и дети проникаются сознанием, что помогают нам в нашей работе, и не без гордости заходят навестить «своего» зверя.
Когда я учредил в Америке родственную организацию, мы назвали ее SAFE (Save Animals From Extinction — Спасите Животных От Вымирания), но американцам показалось, что эта аббревиатура слишком похожа на название какого-то лекарства, и пришлось избрать более пышное наименование — Международный трест охраны диких животных. Однако Саймона ничуть не смущало название SAFE, он тотчас запатентовал его и придумал новый способ для людей, желающих вносить пожертвования в нашу копилку. Заказал в типографии карточки с названием каждого вида и снабдил ими ящики с надписями: «Ветеринарное обслуживание», «Содержание», «Возвращение в природную среду» и тому подобное. Посетители зоопарка могли положить в ящик монету или ассигнацию, выбирая ту сторону нашей деятельности, которая их больше интересовала, зная, что деньги будут истрачены именно на эти цели.
Наряду со всеми этими делами Саймон решил, что должен пройти курс обучения вместе с нашими заморскими студентами, и стал прилежно ухаживать за обитателями всех секций зоопарка. По мере того как Саймон расширял круг своих познаний, он начал исполнять роль экскурсовода, рассказывая посетителям о нашей работе и о биологических особенностях каждого животного. Предельно простодушный человек, он, что называется, клюет на голый крючок. Послушав однажды (без его ведома), как он просвещает группу членов Треста, я зазвал его в свой кабинет и сказал:
— Саймон, мне нужно с тобой серьезно поговорить.
— Да, а что? — тревожно осведомился он.
— Я по поводу лекций, которые ты читаешь членам Треста. На днях мне случилось тебя послушать.
— Нет, правда, неужели слушал, Господи?
— Правда, — серьезно продолжал я. — И хотя в целом лекция была на должном уровне, мне кажется, тебе не стоило преподносить этим беднягам заведомую «липу».
— «Липу»? — через силу вымолвил он.
— Ну, может, не заведомую «липу», — уступил я. — Может быть, ты и впрямь считаешь, что ирбис обитает в Сахаре.
Он уставился на меня, потом вдруг сообразил, что я его разыгрываю.
— Умоляю, — сказал он, — ради Бога, не делай больше таких вещей. У меня чуть сердце не оборвалось.
Как раз в это время у Саймона возникли осложнения с нашими орангутанами. Огромный самец Гамбар с острова Суматра чрезвычайно ревниво охранял свою территорию и свою супругу Гину. И надо же было ему вбить себе в голову, что Саймон (чья шевелюра цветом весьма похожа на шерсть орангутана)