Отлежавшись без движения довольно долго, Смел с трудом поднялся на колени, разложил жертвенное мясо по прежним местам, оттащил тела подальше от алатыря и, не теряя бдительности, пополз к поселенью. Каждое движение сопровождается болью. Но мысли о доме и надежды на богов подталкивают Смела вперёд…
Прошло немало вёсен. В одну из них, погожую и тёплую, много плотов отчалило из обжитого лесного поселенья. Почти всё племя Смела плыло в неизвестность. На юг, к теплу и раздолью. В надежде на лучшую жизнь. Невзирая на страхи и сомнения. На первом большом плоту, широко расставив крепкие ноги, стоит Смел. На его всё ещё мускулистых руках внук Буд – младший сын Нады и Нежа. Правит плотом богатырского роста Тан. Зорче других он высматривает таящуюся впереди неизвестность. Она манит его. И мышцы могучих рук с большим дубовым тычком всё ускоренней движут плот. Все надежды Тана – там, впереди. А Смел вспоминает прошлое, думает о настоящем. Это помогает вождю двигаться в будущее…
…Степной воздух полон свежести, напоён ароматами полевых трав. Там, где большая река образовала красивую изгибами заводь, разместились несколько десятков хижин. Глубоко врыты в землю, покрыты потемневшим от времени камышом. Капли недавнего дождя звонко стекают с крыш в яркую гладь блестящих луж. За земляным валом селения, поодаль от огородов, малым табуном пасутся стреноженные лошади. Прибрежное разнотравье здесь особенно сочное.
Светило катится сейчас по второй половине неба. Вдруг остановилось на время невдали от западного края земли. Тёплые лучи приятно греют обнажённые спины всадников. Гнедой конь и каурая кобыла идут медленным, расслабленным шагом после бешеной скачки, устроенной влюблёнными всадниками.
Удал и Надежа держатся за руки. Блаженная улыбка не сходит с их уст. Пелена страсти всё ещё туманит окружающий мир. Лошади сами выбирают дорогу.
Надежа пришла в себя первой. Взглянула на Удала. Мощные плечи, прикрытые длинными светлыми кудрями. Короткая кудрявая бородка, волевые широкие скулы. Уста алые-алые! От её поцелуев… Девушка рассмеялась звонко, расщепив шелестящую тишину степи. Развела руки крестом, обняла принадлежащий ей мир. Тихо ахнув, указала рукой на семью лебедей. Удал тоже очнулся от истомы любовной скачки. По направлению руки невесты увидел птиц, летящих к вечерней реке. Охотничий азарт вмиг овладел им. Руки потянулись к луку. Но тут же Удал остыл. Лебедь – светлая птица. Потому что верная и красивая. Убивают её только враги. Те, кто часто в последнее время островерхими шапками закрывают горизонт по ту сторону реки. Лебединая стая, покружив над рекой, села на самую чистую от зарослей воду.
Надежа сжала ногами круп коня и в восторге понеслась вскачь, перегоняя заходящее солнце. Коричневое в раннем загаре точёное тело обнажённой славянки слилось с каурой статью распростёртой в скаку лошади. Удал напрягся всем телом, вновь желая бесконечных объятий; сдавил коня так, что тот взвился птицей и понёсся что было сил за любовью хозяина…
Следующей весной Удал отправился на охоту. В несчётный раз. Один. Как его предки. В отличие от многих мужчин племени… Приметы обещают погожий день. Ничто не предвещает грозу… Отдохнувшее Светило выглянуло в срок из-за восточной границы земли. Звёзды потускнели, небо приподнялось…
С коня Удал созерцает много дальше своих предков. Мир с высоты переменился. Стал интереснее, сложнее, но понятней. Всаднику не надо смотреть под ноги, как пешим. Конь сам знает, куда ступить. Границы земли округлились, стали ясней. Плоскостей теперь меньше. Простор вокруг, свобода. И способность много двигаться. С огромной скоростью, если надо. С мощностью всей лошадиной силы. Сейчас Удал бережёт эту силу. Мало ли что может случиться в непредсказуемой степи. И путь сегодня долог. Смельчак давно мечтает спуститься вдоль реки подальше к югу. Там, он надеется, охота будет удачной.
К закату Удал возвращается домой. Охотой утомлён, но доволен. Мощный конь с трудом несёт на себе добычу. Мо́лодец идёт рядом. Потому лишь вблизи поселенья увидел то, что повергло его в ужас и гнев. На месте хижин – пожарище. Вокруг, уже редкими искрами, рдеет горячий пепел. Горестно торчат уцелевшие трубы печей и развалины стен. Сиротливо разбросана битая посуда. Кровавый след тянется к реке. Удал в ярости бросился к зарослям камыша. Кругом мужские тела. Женских нет.
Вдруг… О чудо богов! В глухой грохот мыслей проник тоненький, но мощный клич… Удал бросился в его сторону. У плёса, утомлённо обмываясь в тихой воде, лежит окровавленная Надежа, измождённая родами и схваткой с врагами. Поодаль – два скрюченных тела. Одно – с чёрной синевой лица от удушья. Другое – с разгрызенным горлом.