— Ружья? — недоверчиво хмыкнул Шарни. — Нет ружей. Пока нет.
— Дротики! — повысил голос Кай. — И доспехи, если они есть. И вот еще. Около часа или чуть больше у нас еще имеется. Этот час нам придется поработать так, как мы не работали еще никогда.
Кричать и заставлять трудиться никого не пришлось. Все делалось быстро и правильно. Каю даже казалось, что в глазах, которые смотрели на него, светилась надежда. Надежды не было только у него самого. Уверенность в том, что схватка неизбежна и выйдет из нее победителем тот, кто окажется сильнее, присутствовала. Так же как и уверенность в том, что победителя может не оказаться вовсе. Телеги были выставлены квадратом вокруг самой величественной сосны, ее нижние ветви срублены на высоту в шесть локтей. Ближе к верхушке Кай приказал подвесить мешок, в котором покрякивала утка Шарни с застегнутым на ее шее браслетом, попытавшаяся немедленно ущипнуть Кая в благодарность за тяжелое украшение. Чуть ниже было приготовлено место для ее хозяина, которому Кай клятвенно обещал, что ни один тати не сможет забраться так высоко на дерево, а если кто и заберется и даже попытается пленить торговца, тому следует просто-напросто прыгнуть вниз. Смерть при падении с такой высоты мгновенна и безболезненна. Нельзя сказать, что бедолагу обрадовала возможность подобного исхода, но лезть на дерево Шарни не отказался и даже прихватил с собой горшок с порохом и все кубки, чашки и чарки, что отыскались в обозе. Еще один горшок толстяк пожертвовал Каю, остальные были отнесены в ельник. Туда же оттащили и прочий товар, заставив Кая подосадовать, что лучше бы телеги сразу толкали наверх пустыми.
Веревок отыскалось немало, по крайней мере, до ста шагов во все стороны от центральной сосны на уровне колена были опутаны веревками все деревья. Большой пользы от скрытых под папоротником преград Кай не видел, но сейчас был важен даже временный выигрыш. На расстоянии трех десятков шагов вокруг сосны и телег был устроен вал из валежника, щедро просыпанный порохом, и два горшка с тлеющим огнем приготовлены на нижних ветвях той же сосны. Вдобавок среди товара Усити отыскались пяток капканов на крупного зверя и десяток на мелкого. Больше ничего острого найти не удалось, поэтому в последний перед закатом час все оставшиеся с обозом охранники и возницы рубили стволы молодых елей, забивали их в землю и острили им концы, пытаясь превратить холм в огромного ежа. Когда тьма поглотила все вокруг, им это почти удалось.
Места на ветвях заняли все, у кого отыскались луки, — Васа, Сай, Педан и трое намешцев вместе с оказавшимся вертким и цепким Усити. Прочих Кай разделил на два отряда и отвел вниз по пологому склону холма в оставленные проходы. С собой он взял восьмерых хиланцев, вооруженных мечами. В другом проходе притаился с огромным топором Таркаши и все девять гиенцев с пиками.
— А я? — спросила Каттими.
— Что ты? — не понял Кай и поморщился от напряженных смешков хиланцев.
— Мне тоже нужно что-нибудь! — растерянно прошептала Каттими. — Меч или копье… Мне приходилось махать мечом, отец учил меня. И я уже убивала тати! Я же рассказывала!
— Бегом, — медленно и отчетливо проговорил Кай. — За ельник к лошадям бегом. И носа оттуда не показывать! Все ясно?
— Пока что все, — прошипела Каттими, подтянула ремень, на котором без толку болтались кольца для меча и кинжала, и скрылась в наплывающем сумраке.
— Почему ты решил, что они полезут на холм через самую круть? — поинтересовался один из ветеранов, когда леденящий кровь голос рога отзвучал, кажется, всего лишь в паре лиг.
— Думаю, что они идут по метке, — объяснил Кай. — Метку оставил Такшан. Сейчас она на верхушке сосны. Чего им бояться? Или думаешь, что они в рог от страха дудят? Это они на нас страх нагоняют. По метке, по метке они идут. Это как в темноте идти на огонь, днем посмотришь, как продирался, диву дашься.
— Такшан? — удивился второй ветеран. — Неужели предал, мерзавец?
— Предал? — удивился Кай. — По мне, так любой, что живым товаром торгует, предатель своего племени. Но Такшан не предатель. Он враг. Или ты думаешь, что он человек?