Любовь за семнадцать пятьдесят
Первым желанием Роберта — когда он начинал думать о таких вещах — было пробраться как-нибудь ночью в Музей Восковых Фигур и заняться любовью с восковыми дамами. Однако это казалось слишком опасным. Он ограничивался тем, что занимался любовью со статуями и манекенами в сексуальных фантазиях и жил в своем выдуманном мире.
Однажды, остановившись на красный свет, он заглянул в двери магазинчика. Одного из тех магазинчиков, где продается все — пластинки, диваны, книги, мелочи, всякий мусор. Он увидел, как она стоит там в длинном красном платье. В очках без оправы, хорошо сложена; с достоинством и сексуальная — как раз как и надо.
Настоящая классная девка. Тут светофор мигнул, и он вынужден был ехать дальше.
Роберт остановил машину через квартал и пешком вернулся в магазин. Остановился снаружи у газетного стенда и стал ее рассматривать. Даже глаза выглядели как настоящие, а рот был очень импульсивен, губки слегка надуты.
Роберт вошел внутрь и остановился у полки с пластинками. Здесь он был к ней ближе и украдкой бросал на нее взгляды. Нет, так их больше не делают. На ней были даже высокие каблуки.
К нему подошла девушка из магазина:
— Я могу вам помочь, сэр?
— Просто смотрю, мисс.
— Если что-то выберете, дайте мне знать.
— Конечно.
Роберт передвинулся к манекену. Ценника не было. Интересно, подумал он, продается или нет. Он отошел к полке с пластинками, выбрал одну подешевле и купил ее у девушки.
Когда он навестил магазинчик в следующий раз, манекен по-прежнему стоял на месте. Роберт немного осмотрелся, купил пепельницу, вылепленную свернувшейся кольцами змеей, и ушел.
Зайдя туда в третий раз, он спросил девушку:
— Манекен продается?
— Манекен?
— Да, манекен.
— Вы хотите его купить?
— Да, вы же продаете вещи, не так ли? Манекен продается?
— Одну минуточку, сэр.
Девушка ушла в глубину магазина. Шторки раздвинулись, и вышел старый еврей. У него на рубашке не хватало двух нижних пуговиц и виднелся волосатый живот. Он казался достаточно дружелюбным.
— Вы хотите манекен, сэр?
— Да, она продается?
— Ну, не совсем. Видите ли, это как бы для витрины, шутка.
— Я хочу ее купить.
— Что ж, давайте посмотрим… — Старый еврей подошел и начал ощупывать манекен, трогал платье, руки. — Поглядим… Мне кажется, я могу продать вам эту…
вещь… за 17 долларов 50 центов.
— Беру. — Роберт вытащил двадцатку. Магазинщик отсчитал сдачу.
— Мне будет ее не хватать, — сказал он, — иногда она кажется почти настоящей.
Вам завернуть?
— Нет, возьму так.
Роберт взял манекен и донес до машины. Уложил на заднее сиденье. Затем сел сам и поехал к себе. Когда он добрался до дому, к счастью, кажется, ему никто не встретился, и он внес ее в подъезд незамеченным. Он установил манекен посередине комнаты и посмотрел на нее.
— Стелла, — сказал он, — Стелла, сука!
Он подошел и дал ей пощечину. Потом схватил за голову и поцеловал. Хорошим поцелуем. Его пенис начал твердеть — и тут зазвонил телефон.
— Алло, — ответил он.
— Роберт?
— Да. Конечно.
— Это Гарри.
— Как дела, Гарри?
— Нормально, что делаешь?
— Ничего.
— Я тут подумал, может зайти? Захвачу пару пива.
— Давай.
Роберт повесил трубку, взял манекен и отволок ее в чулан. Засунул в самый дальний угол и закрыл дверь.
Гарри, на самом деле, особо сказать было нечего. Он сидел, держа банку пива.
— Как Лора? — спросил он.
— О, — сказал Роберт, — между нами с Лорой все кончено.
— Что случилось?
— Вечная вампирша. Всегда на сцене. Она была неумолима. На мужиков кидалась повсюду — в бакалейной лавке, на улице, в кафе, везде и на всех. Неважно, что за мужик, лишь бы мужик. Заигрывала даже с парнем, который неправильный номер набрал. Я больше не смог.
— Ты сейчас один?
— Нет, у меня другая, Бренда. Ты ее видел.
— А, да. Бренда. Она ничего.
Гарри сидел и пил пиво. Женщин у Гарри никогда не было, но он постоянно о них говорил. В нем было что-то омерзительное. Роберт разговора не поддержал, и Гарри вскоре ушел. Роберт зашел в чулан и вытащил Стеллу.
— Блядь проклятая! — сказал он. — Обманывала меня, а?
Стелла не ответила. Она стояла холодно и строго. Он хорошенько вмазал ей по физиономии. Любой бабе нужно долгий день на солнцепеке провести, прежде чем Бобу Вилкенсону изменить. Он закатил ей еще одну пощечину.
— Пизда! Ты б и четырехлетнего малыша выебла, если б пипиську ему смогла поднять, правда?
Он ударил ее еще разок, затем схватил и поцеловал. Он присасывался к ней снова и снова. Потом запустил руки ей под платье. Формы у нее были хороши, очень хороши.
Стелла напоминала его учительницу алгебры в старших классах. Трусиков на Стелле не было.
— Прошмандовка, — сказал он, — кому трусы отдала?
Потом он прижался пенисом к ее переду. Отверстия не было. Но Роберта охватила неимоверная страсть. Он вставил ей между ног. Там было гладко и туго. Он работал, себя не помня. На какое-то мгновение он почувствовал себя крайне глупо, но страсть возобладала, и он стал целовать ей шею, работая между ее ног.
Роберт помыл Стеллу кухонной тряпкой, поставил в чулан за пальто, закрыл дверь и еще успел на последнюю четверть матча между «Детройтскими Львами» и «Лос-Анжелесскими Баранами» по телевизору.
Шло время, и Роберту было доврольно славно. Он кое-что исправил: купил Стелле несколько пар трусиков, подвязки, длинные прозрачные чулки и браслетик на лодыжку.
Сережки он ей тоже купил, и его несколько шокировало, когда он узнал, что у его возлюбленной нет ушей. Подо всей ее прической ушей не хватало. Но он все равно прицепил ей сережки клейкой лентой. Преимущества, правда, тоже были: не нужно выводить ее в ресторан обедать, таскаться на вечеринки, смотреть скучное кино — все бренное, что так много значит для средней женщины. Еще были споры. Споры всегда происходят, даже с манекеном. Она не была разговорчива, но Роберт был уверен, что один раз она ему сказала:
— Ты — величайший любовник из них всех. Тот старый еврей был скучным любовником.
А ты любишь душой, Роберт.
Да, преимущества были. Она не походила на всех остальных женщин, которых он знал. Ей не хотелось заниматься любовью в неудобное время. Выбирать время мог он. И у нее не было периодов. И он на нее ложился. Он срезал у нее с головы клочок волос и приклеил между бедер.
Роман у них был построен на одном сексе с самого начала, но постепенно он начал влюбляться в нее, он чувствовал, как это зарождается. Подумывал сходить к психиатру, но потом решил, что лучше не надо. В конце концов, так ли уж необходимо любить настоящего человека? Это никогда долго не длится. Между видами слишком много различий, и то, что начиналось любовью, чересчур часто заканчивалось войной.
Опять-таки, не нужно было лежать со Стеллой в постели и слушать ее воспоминания о бывших любовниках. Какая у Карла была здоровая штука, но Карл никогда на нее не ложился. И как хорошо танцевал Луи, Луи мог бы балетным танцором стать, а не торговать страховками. И как умел целоваться Марти. Он знал какой-то способ языками сплетаться. И так далее. И тому подобное. Какое говно. Стелла, правда, упомянула старого еврея. Но всего лишь один раз.
Роберт прожил со Стеллой недели две, когда позвонила Бренда.
— Да, Бренда? — ответил он.
— Роберт, ты мне не звонил.
— Я был ужасно занят, Бренда. Меня повысили до районного менеджера, и мне нужно было кое-что в конторе поменять.
— Ах вот как?
— Да.
— Роберт, что-то не так…
— Ты о чем?
— Я по голосу могу сказать. Что-то не так. Что случилось, к чертовой матери, Роберт? Другая женщина?