Новый айсберг, который дал повод для беспокойства, появился 14-го. Это был большой исполин, лежащий на горизонте к северо-западу, у восточного конца которого вздымались торосы и появлялись трещины. В течение дня этот айсберг незначительно увеличился в размерах и не поменял своего положения. Было очевидно, что он сидел на мели на пути дрейфующего пака. Звукозондирование в 11 утра показало 197 саженей, забор — камни и обломки скал. В течение следующих суток «Эндьюранс» несло к испещрённому трещинами айсбергу, который к этому времени вдвое вырос в размерах. Мы видели с топ-мачты, как пак курочило напротив этой массы льда, и можно было легко представить себе, что стало бы с кораблём, если бы он попал в эту область. Он был бы раздавлен этой всесокрушительной силой, словно яичная скорлупа.
Вечером 15-го Уорсли, который находился в «вороньём гнезде» и с которого высматривал признаки земли к западу, рассказал об интересном природном явлении. О закате солнца в сиянии радуги прямо над горизонтом (видимо речь идёт о т. н. зимней радуге). С минуту Уорсли наблюдал золотое свечение, которое растягивалось, и внезапно над западным горизонтом вновь на полдиаметра появилось солнце. Он окликнул Крина, который находился на льдине 90 футами ниже «вороньего гнезда» и тот также увидел повторное рождение солнца. Четверть часа спустя Уорсли с палубы увидел закат солнца во второй раз. Этот странный феномен был вызван или миражом или преломлением света. Мы связали его с трещинами во льду на западе, где были участки открытой воды с тёплой прослойкой воздуха.
Дрейф пака был непостоянным, и в течение следующих дней покрытый трещинами айсберг то приближался, то удалялся, пока «Эндьюранс» двигался вместе со льдами. В воскресенье, 18 апреля, он находился в семи милях от корабля.
«Это очень большой айсберг, около трёх с четвертью миль длиной обращённой к нам стороны и, вероятно, более 200 футов ввысь. Он весь в глубоких трещинах, словно сераки ледника. Две особо широкие и глубокие трещины пронизывают его с юго-востока на северо-запад, разламывая его. Огромные массы сдавливаемого льда вздыбливаются напротив его утёсов на высоту около 60 футов, демонстрируя колоссальную мощь, которую оказывает на него дрейфующий пак. Айсберг, должно быть, крепко сидит на мели. Мы с пристальным вниманием следим за показаниями стрелки гидрометрической вертушки (прибора для измерения течений, прим.), чтобы засечь, где она будет неподвижна. Будет ли это место прямо за айсбергом, или покажет, что мы дрейфуем в его направлении? Она медленно вращается по кругу. Сейчас она указывает на северо-восточную окраину айсберга, затем медленно перемещается к центру, и, кажется, остановилась, но снова двигается и сместилась на 20 градусов от нашего врага к юго-западу… Мы заметили, что два знакомых айсберга, Бастион и Пик, удалились от корабля. Вероятно, они также сели на мель.»
Сильный дрейф на запад в ночь на 18-е уменьшил наше беспокойство в отношении выноса «Эндьюранс» в зону сжатия покрытого трещинами айсберга, который и вовсе исчез из нашего поля зрения до конца месяца.
Мы попрощались с солнцем 1 мая и вступили в период сумерек, которые предшествовали полярной ночи. Солнце из-за преломления света освещало горизонт только в полдень и быстро исчезало незадолго до 2 часов. Обычно яркая аврора (полярное сияние) вечером была тусклой из-за полнолуния, установившегося 27 апреля и продолжавшегося до 6 мая. Исчезновение солнца в полярных регионах является удручающим событием, долгие месяцы тьмы приводят как к психическому, так и физическому напряжению. Но команда «Эндьюранс» не собиралась отказываться от привычной бодрости духа, и вечерние концерты сделали Ритц ареной шумного веселья, контрастирующей с холодным и безмолвным миром снаружи. «С приближением долгой полярной ночи усиливается ощущение беспомощности. Сейчас, если бы удача улыбнулась экспедиции, мы могли бы комфортно и безопасно устроиться на береговой базе, с заложенными складами и спокойно планировать поход весной и летом. Где мы теперь высадимся? Трудно спрогнозировать что-то наперёд. Лёд может вскрыться весной, но к тому времени мы будем уже далеко к северо-западу. Я не думаю, что мы должны попытаться вернуться обратно к заливу Вахсела. Быть может, мы высадимся на западном побережье моря Уэдделла, но возможно ли будет достичь какого-либо другого подходящего места ещё раньше, чтобы совершить задуманное в следующем году? Это покажет только время. Я не думаю, что кто-то из команды в унынии из-за нашего сегодняшнего положения. Все довольны и чем-то заняты, и будут делать всё возможное, пока не придёт время. А пока мы должны подождать».
В воскресенье 2 мая судно находилось в точке с координатами 75 градусов 23 секунды ЮШ и 42 градуса 14 секунд ЗД. В полдень температура была 5 градусов ниже нуля по Фаренгейту (-20 °C), небо затянуто тучами. В обед с топ-мачты были замечены тюлени и пять человек на двух собачьих упряжках отправились на охоту. Это короткое путешествие выдалось непростым, в тусклом призрачном свете, не дающем тени и, соответственно, представления о рельефе поверхности. Столь необычное восприятие было вызвано, по-видимому, сглаживающим эффектом мягкого снега и приводило к внезапным падениям в невидимые пустоты или наскокам на ледовые гребни.
«После пройденных трёх миль к востоку, — описал Уорсли эту охоту на тюленей — мы осмотрели всё, но не нашли ничего кроме торосов. Мне показалось, что я вижу что-то с милю впереди нас, но, скорее всего это было не более чем в полумиле. Я побежал туда, обнаружил тюленя, и своим криком спугнул ещё двоих. Это оказался большой тюлень Уэдделла, более 10 футов длиной и весом более 800 фунтов (почти 400 кг). Солдат, один из лидеров упряжки, не колеблясь ни минуты, вцепился ему в горло, и нам пришлось отгонять собак прежде, чем мы смогли пристрелить его. Мы слили с него пять или шесть галлонов крови, и дали собакам ею напиться. На пути назад свет был ещё хуже, и мы вернулись в кромешной тьме. Сэр Эрнест встретил нас светом фонарика и проводил до корабля».
Это был первый тюлень, которого мы добыли с 19 марта, его мясо и жир стали отличной прибавкой к нашим припасам.
3 мая к западу от корабля в протоке появились три императорских пингвина. Их макушки выглядывали из воды, пока двое человек занимали исходные позиции у края проталины. Другие имитировали их звуки и медленно ходили наподобие пингвинов невдалеке от протоки. Птицы одна за другой, совершив по замечательному 3-х футовому прыжку, выскочили из воды на молодой лёд. Затем они заскользили к берегу и последовали за людьми прочь от протоки. Их путь к отступлению был отрезан.
«Мы приблизились к ним, громко разговаривая и придавая голосу угрожающие нотки. Несмотря на это, все три птицы повернулись к нам и церемонно поклонились. Затем, после более близкого осмотра, они решили, что наше дальнейшее знакомство нецелесообразно, и двинули прочь. Мы преградили им путь и оттеснили ближе к кораблю, где бешеный лай собак так напугал их, что они предприняли решительную попытку прорваться сквозь наши ряды. Мы поймали их. Одна из птиц с философским выражением шла спокойно, пошевеливая ластами. Другие проявили своё нежелание, но и их упекли на ночь в иглу…. В полдень мы увидели пять императорских пингвинов в протоке на западе и одного поймали. Керр и Читам даже устроили небольшое сражение с двумя крупными птицами. Керр бросился на одного пингвина и схватил его, но быстро был сбит с ног его разгневанным товарищем, который прыгнул ему на грудь. Читам пришёл Керру на помощь, и они скрутили первого, связали клюв и потащили его, попискивающего в знак протеста, на судно, словно двое полицейских ведущих под руки подвыпившего старика. Он весил 85 фунтов, или на 5 фунтов меньше, чем самый крупный из пойманных ранее императорских пингвинов. Керр и Читам настаивают на том, что он малыш, по сравнению с его большим приятелем, которому удалось улизнуть».
В желудке пингвина оказалась только что выловленная рыба с 10 дюймов длиной. Такая рыба водится только в прибрежных водах. Ещё два пингвина были пойманы на следующий день. Пока Вордье тащил одного из них к кораблю, Уайлд отправился за вторым вместе со своей упряжкой. Собаки, в какой-то момент потерявшие контроль, устроили просто бешеную гонку за птицей и практически её догнали, когда их упряжь зацепилась за ледяной пилон, который они пытались обойти сразу с двух сторон. В результате образовался галдящий клубок из собак, запутанных строп, мужчины и опрокинутых саней, за которым беспечно и равнодушно наблюдал находившийся в трёх ярдах от него пингвин. Он никогда не видел ничего подобного раньше и понятия не имел, что весь этот сыр-бор как-то с ним связан. Несколько трещин открылись в окрестностях корабля, и императорские пингвины, жирные, с лоснящимся оперением, появлялись в значительных количествах. 6 мая мы заполучили ещё девять, и они существенно пополнили наши запасы свежих продуктов.