Осторожно подгребая и избегая затемнённых бурунов, которые указывали на притопленные камни, мы подвели Стэнкомб Уиллс к бреши в рифе. Затем в несколько сильных гребков мы проскочили через него на вершине волны и подвели лодку к каменистому пляжу. Следующей волной лодку отнесло ещё немного дальше. Это была первая высадка, сделанная на острове Элефант, и мне в голову пришла мысль, что эта честь должна принадлежать самому молодому участнику экспедиции, поэтому я приказал Блэкбороу прыгать первым. Он, казалось, пребывал в состоянии комы, и для того, чтобы избежать ненужной никому задержки, я помог ему, быть может немного грубо, покинуть борт лодки. Он плюхнулся в прибой и не двигался. Потом я вдруг вспомнил, что его обе ноги были сильно обморожены. Следом спрыгнули другие и вытащили его на сухое место. Для Блэкбороу это было может не самым ярким впечатлением, но, во всяком случае, после этого он мог сказать, что был первым человеком, высадившемся на Элефанте. Хотя тогда ему вряд ли было до этого дело. Мы выгрузили кока и его жировую печь, топливо, несколько пакетов сухого молока, а также несколько человек. Затем через проход прошёл Дадли Докер. Джеймс Кэрд был слишком тяжёл, чтобы сходу пройти риф, поэтому после высадки большинства мужчин из Дадли Докера и Стэнкомб Уиллс я взялся перегрузить часть вещей с Джеймса Кэрда за пределами рифа. Затем и мы прошли через узкую горловину и спустя несколько минут все три лодки были на мели. Удивительное зрелище предстало перед моими глазами, когда я высадился во второй раз. Некоторые из мужчин шатались по пляжу в состоянии, словно они нашли на пустынном берегу неограниченный запас алкоголя. Они оглушительно смеялись, поднимая гальку и струйками пропуская её сквозь пальцы, словно чахнущие над златом скупцы. Улыбки и смех, который вновь заставлял кровоточить потрескавшиеся губы, крики ликования при виде двух живых тюленей на пляже, заставили меня вспомнить на мгновение чарующее мгновенье детства, когда наконец в створе отворившейся двери загоралась волшебная Рождественская ёлка. Я помню, что пока смотрел на людей, ко мне подошёл Уайлд, которому все тяготы и лишения, казалось, были по боку, и встал рядом так же легко и беззаботно, словно только что вышел из своего автомобиля на прогулку в парке.
Вскоре полдюжины из нас сгружали на берег вещи. Силы были почти на исходе, это была очень тяжёлая работа, перенести их по грубой гальке и камням к подножию утёса, но нельзя было ничего оставить в пределах досягаемости прилива. Нам пришлось пробираться по колени в ледяной воде, чтобы вытащить их из лодок. Когда эта работа была закончена, мы втащили все три лодки немного выше на пляж и с величайшим удовольствием наслаждались горячим напитком, который нам приготовил кок. Тем из нас, кто был сравнительно здоров, пришлось правда немного подождать, пока наиболее слабые участники поедят, но, в итоге, каждый получил порцию горячего молока, и никогда не пил ничего более вкусного. Потом были стейк с салом из тюленей, которые повсюду беззаботно валялись на пляже, словно в ожидании нашего прибытия. Для кока отдыха не было. Жировая печь горела и неистово трещала, он готовил вновь и вновь, превратив этот день в один сплошной день обжорства. Мы пили воду и ели тюленину до тех пор, пока каждый не насытился до предела.
Палатки установили на каркасах из вёсел и в 3 дня лагерь стоял. Родные стойки каркаса были оставлены на одной из льдин для экономии веса. Большинство мужчин рано погрузились в сладкий и безмятежный сон, прерываемый только на дежурство. Основной обязанностью дежурного было поддержание горения жировой печи, и каждый на посту, судя по всему, считал своей священной обязанностью приготовить себе во время дежурства что-нибудь поесть, прежде чем снова отправиться спать.
Прежде чем разойтись по палаткам Уайлд, Уорсли и Хёрли сопроводили меня в обследовании нашего пляжа. Мне очень хотелось отложить это на после сна, но ощущение беспокойства, намертво вбитое в голову опытом полярных путешествий, не покидало меня. Наши дальнейшие перспективы мы признали никудышными, но пока приемлемыми. Очевидные признаки указывали на то, что при весенних приливах наш маленький пляж будет полностью покрыт водой вплоть до подножия утёсов. При сильном северо-восточном ветре, коих мы могли ожидать в любое время, волны будут перехлёстывать через невыразительный барьерный риф и разбиваться о скальную стену позади нас. Хорошо выраженные террасы показывали влияние других штормов, а прямо на пляже был небольшой обломок не более трёх футов длиной, округлый от постоянной шлифовки волнами. Очевидно, что мы должны были найти какое-нибудь более приемлемое место для лагеря. Я решил ничего не говорить людям о неопределённости нашего положения до тех пор, пока они полностью не насладятся сладостью безмятежного отдыха, без мысли, что в любую минуту снова смогут оказаться перед лицом опасности. Опасность со стороны моря сопровождала нас в течение многих дней и эта передышка играла огромное значение для эмоционально истощённых людей.
Данное описание обозначит наше положение более чётче, нежели чем я смог перед этим его передать. Скалы у подножия пляжа были неприступны за исключением двух мест, где были крутые снежные наносы. Мы не особо переживали насчёт еды, помимо наших собственных запасов на пляже было полно тюленей, которых мы в изобилии наблюдались в воде за пределами рифа. Сейчас и потом какие-либо из них будут выбираться на мелководье и выползать на пляж, который был, судя по всему, в своём роде признанным местом для отдыха. Небольшой скалистый остров, который защищал нас в некоторой степени от северо-западного ветра, был местом размножения антарктических пингвинов. Эти птицы были их числа мигрирующих и могли оставить нас прежде, чем настанет зима, но пока были в пределах нашей досягаемости. Эти положительные моменты нивелировались тем, что пляж был открыт для атак ветра и моря с северо-востока и востока. В течение зимы в этом районе Антарктики восточные штормы являются более частыми, нежели западные. В ту ночь, прежде чем пойти спать, я изучил положение в целом и взвесил все возможности перенести лодки и наши запасы в безопасное место вне досягаемости воды. Сами мы могли бы вскарабкаться на снежные склоны, но не могли взять с собой лодки. Внутренняя же часть острова была абсолютно недоступна. Мы поднялись вверх по одному из этих склонов и вскоре остановились перед нависающими скалами. Камни позади лагеря были значительно выветрены, но мы заметили острые неизбитые глыбы, упавшие сверху. Очевидно, существовала опасность камнепадов сверху, если мы расположимся в конце пляжа. Мы должны были двигаться дальше. С этой мыслью я забрался в свою палатку и завалился спать на щебнистой земле, которая давала утешение ощущением стабильности. Принцесса, которая не могла заснуть своих семи пуховых перинах, потому что под ними лежала горошина, никогда не сможет понять того удовольствия, которое всем нам доставляла неровность камней, которая не могла сломаться под нами или уплыть, а наиболее острые камешки были лучшим напоминанием о нашей безопасности.
Ранним утром следующего дня (15 апреля) все оживились. Вскоре ярко засияло солнце, и мы растянули сушиться наши промокшие вещи, пляж выглядел словно цыганский табор в его не самом лучшем виде. Особенно пострадали за время нашего путешествия обувь и одежда. Я решил отправить Уайлда на Стэнкомб Уиллс вдоль побережья поискать новое место для лагеря, мы с ним обсудили детали предстоящего путешествия во время завтрака горячей тюлениной с салом. Место для лагеря, которое я хотел найти, должно было быть таким, чтобы партия смогла в нём жить в течение недель или даже месяцев в полной безопасности со стороны моря или ветров в разгар зимних бурь. Уайлд взял с собой четырёх наиболее сильных людей: Марстона, Крина, Винсента и Маккарти и пошёл на запад вдоль побережья. Если он не успеет вернуться засветло, то мы должны были зажечь сигнальный огонь, который будет служить ему маяком для входа в канал. Стэнкомб Уиллс отчалил в 11 часов утра и быстро скрылся из виду. Затем Хёрли и я пошли вдоль берега на запад, перебравшись через проход между скалами и большим отдельностоящим базальтовым выступом. Вновь открывшаяся узкая полоска пляжа была завалена грудами камней, упавших со скал. Мы с трудом преодолели мили две или чуть больше в поисках места, где смогли бы вытащить лодки на берег и основать постоянный лагерь в случае, если поиски Уайлда окажутся бесплодными, но после трёх часов тщетных усилий повернули обратно. Мы обнаружили на обратной стороне базальтового выступа расщелину, которая, как казалось, была вне досягаемости всего и вся, кроме разве что сильных штормов. Округлые камешки показали, что море легко добирается и до этого места. Я решил оставить там десять упаковок бовриловских сухпайков на тот случай, если придётся быстро снятся. Мы могли бы вернуться сюда за продовольствием позже, если представится возможность.