«Всё ещё вьюжит» — написал Джойс 20-го. «Ситуация серьёзная, как и с нашим пациентом, так и с убывающей провизией. Собачий корм почти закончился, мы должны сократить вдвое обычный рацион. Сейчас мы держимся на одном котелке хуша на троих, по одному сухарю и двум кускам сахара на нос. Самая серьёзная проблема, это заканчивающееся топливо. У нас много чая, но не на чем его приготовить». Люди в палатке Макинтоша находились не в лучшем положении. Макинтош был плох. Он сомневался в своей возможности продолжить путь, но решил попробовать.
«Всё вьюжит», — написал Джойс 21-го. «Мы лежим в лужах, образованных нашими телами от постоянного пребывания в одном положении столь долгое время. Я не знаю, что мы будем делать, если не полегчает. Дует постоянно, без перерыва. Сегодня еда состояла из одного котелка пеммикана на троих, по сухарю каждому, и двух чашек чая на троих». Керосин закончился, импровизированный светильник Ричардса наполняли спиртом (предназначенным для розжига масляной лампы), поджигали и держали над ним кружку. Требовалось полчаса, чтобы таким образом натопить кружку воды. «Всё по-старому, не прекращается эта вьюга» — записал Джойс двадцать четыре часа спустя. «Почти не осталось еды, кроме чая и сахара. Ричардс, Хейворд и я решили в любом случае завтра выйти, или же мы разделим судьбу капитана Скотта и его партии. Соседняя палатка безмолвствует, но вновь и вновь мы слышим прорывающиеся звуки песни Уайлда, они ещё в стане живых. Ночью отдали собакам оставшуюся еду, так что нам придётся поднажать, поскольку многое зависит от них». Далее выдержки из дневника Джойса.
«23 февраля, среда. Около 11 часов увидел разрыв в облаках и показавшееся солнце. Решили съесть то, что сохранили для отправки в путь. Крикнул Кэповской команде, что выдвинемся, как только поедим. Я спросил Уайлда, и выяснил, что у них осталась пачка овсянки, несколько бовриловских кубиков, одна плитка шоколада и восемнадцать сухарей, так что им гораздо лучше, чем нам. После еды начали раскапывать сани, которые нашли полностью заметёнными. Нам потребовалось на это два часа, в это трудно поверить, настолько слабы мы стали. Два копка лопатой и отдышка. Это вызвано долгим бездействием практически без пищи. Вытащив сани, оттащили их к высокой здоровой заструге у палатки Кэпа. Вышли в путь около 2.20. Пришлось часто по разным причинам останавливаться, из-за паруса и т. д. Около 3.20 Кэп, который привязал себя к саням, понял, что не сможет продолжить путь. Так что после консультации с Уайлдом и партией, решили поставить им палатку, оставив Уайлда присматривать за Кэпом и Спенсер-Смитом, а самим максимально быстро дойти до склада, который в двенадцати милях от нас. Мы поставили палатку и оставили их около 3.40. Я сказал Уайлду, что сделаю всё возможное и вернусь назад 26-го или 27-го, погода позволяла, но, как только мы их оставили, пошёл довольно сильный снег, солнце закрыли тучи и мы обнаружили, что даже с четырьмя собаками не можем делать больше, чем от половины до трёх четвертей мили в час. Поверхность настолько плоха, что иногда приходится идти по пояс в снегу, но, несмотря на всё это, мы шли до 6.35. Лагерь поставили под вой бури. Я обнаружил, что сильно обморозил левую ногу. После перехода мы перешли к нашему банкету — одна чашка чая и по половине сухаря. Улеглись в 9 часов. Ситуация выглядит не очень весёлой. Это самая ужасная поверхность, что я когда-либо встречал здесь за все мои походы».
Макинтош оставался на ногах так долго, насколько это было в человеческих силах. Записи обратного путешествия ясно показывают, что он был реально неспособен самостоятельно идти дальше склада на 82 градусе и другие члены партии предлагали ему остаться со Спенсер-Смитом на 83 градусе. Однако вся ответственность за работу была, в первую очередь, на нём, и он не сдавался. Он уже несколько недель мучился от того, что с улыбкой называл «вывихнул ногу», скорее всего цинги. Он прошёл с полчаса 23-го, прежде чем свалился, но его поддерживал Ричардс. Спенсер-Смит угасал. Уайлд, оставшийся присматривать за двумя инвалидами, находился в достаточно хорошем состоянии. Джойс, Ричардс и Хейворд, которые предприняли спасательный поход, были все с симптомами цинги, хотя и в разной степени. Их ноги были слабы, десна опухли. Решение, что с 24 февраля калеки под присмотром Уайлда должны остаться в лагере, пока партия Джойса пробивалась к складу Блаф, было полностью оправданным в этих обстоятельствах. Джойсу, Ричардсу и Хейворду было трудно дойти до склада с почти пустыми санями. Попытка же проделать это путешествие с двумя беспомощными людьми могла повлечь гибель всей партии.
«24 февраля, четверг. Подъём в 4:30, одна чашка чая, полсухаря, вышли после 7. Погода — снежит и дует как накануне. Ричардс, закладывавший гурии, имел много хлопот с ориентированием в пределах 10 градусов из-за ветра. Утром останавливались каждые четверть часа, чтобы восстановить дыхание. Каждый раз, когда сани попадали в сугроб, то застревали (хотя весят только 200 фунтов), и три мужика и четыре собаки могли сдвинуть их только после 1-2-3 попыток. Я удивлюсь, если эта погода когда-нибудь закончится. Остановились в полностью изнеможённом состоянии в 12.10. Обед — полчашки слабого чая и четверть сухаря, который растянули на полчаса. Ричардс и Хейворд вышли из палатки, чтобы подготовиться для отправки в путь, но ветер и снег загнали их назад. Сила ветра от семидесяти до восьмидесяти миль в час. Мы решили достать спальники, что заняло значительное время. Самое худшее в остановке — бедные собаки и наше слабое состояние, это значит, что мы должны вылезти из наших мокрых спальников и выпить другую половину чашки чая, не заработав её. Вместе с очистками от собачьих мисок это очень скудная трапеза. Второй день собаки без еды и, если мы не сможем вскоре добраться до склада и спасти собак, будет почти невозможно перетащить наших двоих калек на сто миль, которые мы должны пройти. Ветер дул с неутихающей яростью до 7 часов, а затем наступил перерыв. Мы сразу вскочили, но оказалось, что снежит столь сильно, что двигаться в нашем слабом состоянии невозможно. Пока никаких шансов. Снова улеглись. В 8.30 снова поднялся ветер с сильной позёмкой. Несмотря на всё, мои товарищи по палатке с оптимизмом смотрят вперёд. Поговорив, мы решили подождать и легли спать. Удивительно, какие у нас сны, особенно про еду. Уповаем на Провидение и завтрашнюю хорошую погоду.»
«25 февраля, пятница. Встали в 4.45. Ричардс приготовил наш обычный банкет, половину чашки чая и четверть сухаря, который мы смаковали. Вышли в 7, идём, останавливаясь через каждые десять или пятнадцать минут. Снежит и дует так же, как накануне. Мы очень слабы, но не можем (не имеем права) сдаться. Мы часто говорим о бедном капитане Скотте и метели, что прикончила его и его партию. Если бы мы остались в нашей палатке ещё на день, я не думаю, что все смогли бы выйти, мы бы разделили ту же участь. Но если худшее случится, мы сделали всё возможное, чтобы продолжить путь и умрём в упряжке. Если бы кто-нибудь увидел нас в пути, то очень удивился, трое шатающихся мужчин с четырьмя собаками, очень слабые, с практически пустыми санями и с попутным ветром чуть ли не ползут вперёд, одежда вся изношена, унты и спальные мешки порваны. Наша палатка — худшее место, все рвутся вперёд и поэтому боятся останавливаться, так как слишком холодно, чтобы её починить. Мы встали на продолжительный обед в полдень. После пяти часов напряжения всех сил я думаю, что мы сделали около трёх миль. После обеда сидели в палатке, обсуждая положение. Решили снова отправляться в путь при малейшей возможности. Снежит и дует, сила ветра около пятидесяти или шестидесяти миль в час.»
«26 февраля, суббота. Ричардс вышел в 1.10 ночи и увидел, что немного прояснилось, так что мы отправились в путь как можно скорее, было 2.10 утра. Около 2.35 Ричардс заметил склад, который, оказалось, было прямо перед нами. Я полагаю, что мы разбили лагерь, не более чем в трёх четвертях мили от него. Его заметили собаки и, казалось, обрели второе дыхание. Они рванули вперёд, но мы были так слабы, что не смогли пройти более 200 ярдов и остановились. Я думаю, что ещё один день нас бы доконал. Прибыли на склад в 3.25, нашли его в потрёпанном состоянии, но все ящики на месте. Я не думаю, что была когда-либо столь слабая партия, пришедшая на любой склад. Из последних сил поставили палатку и разбили лагерь. Затем дали собакам хорошую порцию пеммикана. Может когда-либо собаки и спасали чью-либо жизнь, но нас они точно спасли. Будем надеяться, что они продолжат в том же духе, и мы сможем забрать наших товарищей. Я начал готовить. Ни у кого из нас не было аппетита, и хотя мы были на земле изобилия, как мы называем этот склад, много сухарей и т. д., есть не могли. Я думаю, что это своеобразная реакция, не только добраться сюда, но и не найти новостей о корабле, который ушёл, прежде чем мы отправились в походы. Мы все думаем, что он по-прежнему в беде. Будем надеяться на лучшее. Мы решили вначале сделать овсянку с молоком, которая провалилась очень хорошо, а потом вскипятить чайку. Как сладко гудит примус. Кажется, словно мы вошли из густого Лондонского тумана в гостиную. Посоветовавшись, решили перекусить пеммиканом в четыре часа, и так далее, пока наша слабость не исчезнет. [Позже] Всё та же погода. Мы отправимся назад как можно скорее. Я думаю, что мы станем сильнее от физической нагрузки и хорошего питания. [Позже] Погода всё ещё не позволяет выйти. Залатали нашу порванную палатку мешками из-под еды. Это заняло четыре часа. Кормление собак каждые четыре часа, Ричардс и Хейворд обустраивают склад. Удивительно, что требуются два человека, чтобы поднять 50 фунтовый ящик, это показатель нашей слабости. Погода всё та же, сила ветра временами от семидесяти до девяноста миль в час, удивительно, что буря продолжается столь долго.»