— А как же, Семен Михайлович, — отозвался тот, закрывая книгу, конечно, поедем.
Одевшись, повесив через плечо шашки и пристегнув к поясам кобуры с револьверами, Буденный и Зотов вышли из хаты. У крыльца Фома Котов уже держал под уздцы заиндевелого, пофыркивающего Казбека. Буденный вынул из кармана кусок сахара и подал на ладони коню. Казбек подхватил бархатными горячими губами, и сахар захрустел на зубах. Взявшись за луку, Буденный сел в седло. Казбек почувствовал седока, легко танцуя, переступил несколько раз на своих тонких, выточенных ногах и вдруг сразу же, с места в карьер, рванулся по улице. Зотов и два ординарца едва поспевали за Буденным.
Кавалькада вырвалась из деревни, проскакав несколько по завьюженному полю, взобралась на курган. Буденный пытливо оглянул открывшуюся перед его взором панораму разыгравшегося сражения. На заснеженном гребне смутно угадывалась окопавшаяся белогвардейская пехота. Позади нее, попыхивая дымками, курсировали бронепоезда.
Буденный сосредоточенно водил объектив бинокля по полю, по синим сугробам. Порывы ветра с бешеной свирепостью взвывали вокруг, поднимая и крутя столбы снежной пыли.
— Степан Андреевич, — обернулся Буденный к Зотову, — где же наши полки?.. Не вижу…
Зотов недоумевающе пожал плечами. Подъехавший Дундич крикнул:
— Товарищ комкор, начдив четвертой скачет!
— Вот он нам сейчас и скажет, — буркнул Зотов, взглянув на подъезжавшего Городовикова.
— В чем дело, начдив? — тревожась, спросил Буденный Городовикова.
— Беда, Семен Михайлович, — выдохнул тяжело Городовиков. — Никак нельзя взять Касторную. Оборона у белых крепкая, не подпускают, черти… Бронепоезда у них да танки… А пехота ихняя, как медведь, залегла в снегах, и с места ее не сдвинешь…
— Сколько у них пехоты?
— Примерно, полка четыре… До пяти тысяч, должно быть…
— Что за неопределенность такая! — вспылил Буденный. — «Примерно» да «должно быть»… Ты мне говори точно.
— Точно не скажу, — вздернул плечами Городовиков. — Не знаю.
— Вот что, начдив Городовиков, — сурово произнес Буденный, белогвардейскую пехоту непременно выбить из окопов. Придвинь по складкам местности побольше эскадронов, а потом внезапно атакуй врага. Понял?
— Понял, товарищ комкор, — сказал Городовиков. — Я думаю, может быть, перенести удар на Суковкино…
— Меньше рассуждай, начдив, — сердито прикрикнул на него Буденный. Езжай быстро, выполняй приказ!
— Есть выполнять приказ, — козырнул Городовиков и, сжав шенкелями жаркие бока коня, помчался в бушующую степь.
Буденный молча проследил за ним, пока тот не исчез в снежной мгле.
— Ну и погодка разыгралась, — покачал головой комкор и отвернул воротник бекеши. Он снова стал смотреть в бинокль. — Ничего не видно. Метель крутит, несет… Степан Андреевич, — обратился Буденный к Зотову, а я зря, должно быть, накричал на Городовикова.
— Почему?
— Да я вот сейчас подумал, он, наверно, прав.
— В чем?
— Да в том, что надо перенести удар на Суковкино. Как вы думаете?
— Не знаю, Семен Михайлович.
— Давайте-ка карту посмотрим.
Зотов достал из кожаной сумки карту, пытался развернуть, но ветер злыми порывами рвал ее из рук.
— А ну, хлопцы, становитесь вокруг! — приказал Буденный своим ординарцам, адъютантам и всем присутствующим на кургане. — Делай затишку.
Всадники плотной стеной повернулись против ветра. Около них образовалось затишье. Зотов развернул карту. Буденный стал смотреть.
— Понимаете ли, в чем дело, Степан Андреевич, — бурчал он, водя пальцем по карте. — Тут вот позиции генерала Постовского… Тут укрепились полки Шкуро… Тут расположился Мамонтов с полками. Понимаете ли, в чем дело, они хотят зажать нас в подкову… Но черта два!.. Мы должны эту подкову сломать… И сломим… Сейчас пошлем одиннадцатую дивизию в обход с севера на линию Касторная — Мармыжи… Шестую пока оставим на месте… Сибирскую бригаду оставим вот здесь заслоном… Четвертая будет продолжать атаку, в лоб неприятельской пехоте, а потом мы повернем ее на Суковкино, как и говорил Городовиков. Он правильно говорил… Остальные части будут вести наступление на станцию Суковкино… Пишите, Степан Андреевич, приказ.
Пока Зотов, пристроившись на кожаной сумке, царапал карандашом приказ начдивам, Буденный снова обозревал в бинокль местность.