Каледин задумался.
— Это, пожалуй, будет верно, — согласился он. — Городская дума избранница города — отражает его мнение.
— Правильно! — поддержали голоса членов правительства. — Так и нужно сделать.
— Мне думается, господа, — печально проговорил член Войскового круга Карев, — надо бы сюда пригласить представителей общественных организаций и посоветоваться с ними…
— Довольно разговоров! — резко сказал Каледин. — От болтовни Россия погибла. Вопрос ясен.
— Но а что же нам делать? — растерянно спросил кто-то.
— Что делать? — переспросил Каледин. — А это уж каждый за себя решит. Что касается меня, то мною это уже решено давно, — загадочно сказал он. Итак, господа, в четыре часа соберемся в думе на общем заседании.
Распустив свое правительство, Каледин пошел к себе в кабинет. Он сел за стол и написал генералу Алексееву письмо.
«Многоуважаемый генерал Алексеев, — писал он. — …Вы с вашим горячим темпераментом и боевой отвагой смело взялись за свое дело и начали преследование большевистских солдат, находящихся на территории Области войска Донского. Вы отчаянно и мужественно сражались, но не учли того обстоятльства, что казачество идет за своими вождями до тех пор, пока вожди приносят ему лавры победы, а когда дело осложняется, то они видят в своем вожде не казака по духу и происхождению, а слабого проводителя своих интересов и отходят от него.
Уважающий вас Каледин».
Расписавшись, атаман взглянул на часы. Было два часа двенадцать минут. Он надписал в конце письма: «29 января в 2 ч. 12 м.» и встал. Прошелся по кабинету. Вспомнив о чем-то, полез в письменный стол и достал оттуда пачку денег. Вызвал денщика.
— Вот, голубчик, — сказал атаман денщику, — отнеси сейчас же Митрофану Петровичу Богаевскому. Скажи, что эти деньги войсковые. Пусть он определит, куда нужно.
— Слушаюсь, — ответил денщик и ушел.
В раздумье, еще раз пройдясь по кабинету, Каледин решительно вдруг шагнул в комнату брата, расположенную рядом с кабинетом. В ней никого не было. Каледин снял с себя китель и шейный георгиевский крест и положил на стол. Вынул из кармана кольт, внимательно осмотрел его, улегся на кровать и выстрелил в сердце…
Пятого февраля Малый войсковой круг избрал атаманом Назарова и объявил мобилизацию казаков от семнадцати до пятидесяти лет. Но мобилизация результатов не дала. На сборные пункты приходили единицы. Да и те, кто приходил, попьянствовав, снова расходились по домам.
Революционные казачьи части подходили к Новочеркасску.
Из Новочеркасска бежали все, кто только мог. Бежал и Константин Ермаков со своей сотней. Вера осталась в городе.
XVII
После разгрома калединцев красногвардейцами и революционными казаками и захвата ими столицы Дона — Новочеркасска — остатки белогвардейских отрядов походного атамана Попова, полковников Гнилорыбова и Семилетова заполнили степи Сальского округа.
Для борьбы с этими бандами по станицам создавались дружины самообороны: в Великокняжеской — под командованием боевого солдата Алехина, в Платовской — вахмистра Никифорова, в Больше-Орловской Ковалева, в Картаковской — Мельникова, в районе Тушун — Куберле Зимовники — отряды Скибы, Иванова, Белодедова, Колпакова, Шевкопляса и другие.
Эти отряды, составленные, главным образом, из демобилизованных солдат и небольшой части фронтового казачества, были вооружены винтовками, которые они принесли с собой с фронта.
Как только эти отряды были организованы, они тотчас же вступили в схватку с белогвардейцами, не давая им возможности захватить центр округа — станицу Великокняжескую…
…Когда Буденный ехал на съезд Советов в Великокняжескую, он сомневался, чтобы в такой напряженный момент собрались делегаты. И каково же было его изумление, когда, войдя в большой зал окружного правления, где предполагалось провести заседание съезда, он увидел, что зал был переполнен делегатами. Среди казаков, которые считались основными жителями округа, здесь были калмыки, немцы-колонисты и иногородние крестьяне.
Под шумные аплодисменты большей части делегатов и негодующие крики остальных на съезде была зачитана «Декларация прав народов России», утвержденная специальным постановлением советского правительства.
Начались прения. Многие выступали за утверждение и принятие декларации советского правительства. Другие протестовали, в особенности калмыки и казаки.
— Мы не подчинимся декларации, — в ярости кричал меньшевик Песенко. Мы за Учредительное собрание!.. Почему разогнали Учредительное собрание?.. Это козни большевиков. Но мы еще посмотрим, на чьей стороне будет правда. Мы еще поборемся с вами!