В густых облаках табачного дыма за столом, уставленным бутылками и закусками, сидели шесть офицеров и оживленно разговаривали между собой.
Поздоровавшись, Виктор прошел к окну и сел на стул. Он оглянулся. Марины в комнате не было. Спросить о ней Веру он считал неудобным. Предполагая, что она за чем-нибудь вышла и сейчас вернется, Виктор стал ждать, прислушиваясь к разговору офицеров.
- Нет, право, господа, - радостно говорил горбоносый, похожий на турка, молодой лысеющий есаул с черными разбойными глазами. - Я когда узнал, что генерал Корнилов назначен правительством на пост верховного главнокомандующего, так меня... Ха-ха!.. даже слезу прошибло. До чего ж это изумительно правильно!.. А говорят, Керенский дурак. Да разве дурак мог бы додуматься до такой гениальной мысли?..
- Да, - жуя огурец, проговорил Константин. - Генерал Корнилов железный человек. В нем наше спасение. Уж он-то наведет порядочек!.. На-аведет!.. А то распустились так... - глянув на жену, запнулся он. Вера, как некстати ты здесь сидишь... Знаешь, мужские разговоры. Хочется более образно выразиться... а взглянешь на тебя, милое создание, и язык немеет.
- Ты что, хочешь, чтобы я ушла? - сердито посмотрела на него Вера.
- Боже упаси!.. - сразу послышалось несколько протестующих голосов. Что вы!.. Вы хотите нас осиротить?.. Одна-единственная дама. Какая бы без нее была скука. Как вам не стыдно, Константин Васильевич!..
- Вера Сергеевна является украшением нашего стола, - целуя ее надушенные пальцы, сказал молодой черноусый сотник.
- Сдаюсь!.. Сдаюсь!.. - смеясь, поднял руки Константин и, обернувшись к горбоносому есаулу, продолжал: - Да, Корнилов - железный человек. Я уже слышал, он требует у правительства введения смертной казни за неподчинение военачальникам. Вот я посмотрю, что теперь запоют комитетчики, - злорадно засмеялся он. - А то ведь ужас что творится... Развели бар... - прости, Верочка!.. - как это было с 249-м полком. Получили приказ о выступлении на фронт, а они, видите ли, стали его обсуждать: надо идти на фронт или не надо... Ну ясно, что на это скажет солдат: "Не хочу воевать! Хочу к жинке домой, под бок". Дурак, что ли, он подставлять лоб под пулю. А теперь их Корнилов прикрутит, заставит идти воевать... Я предлагаю, господа, выпить за генерала Корнилова.
- Я считаю, господа офицеры, - поднялся длинный, с продолговатым узким, крысиным лицом подъесаул в новеньком шоколадного цвета френче, что наш донской генерал Каледин нисколько не менее достоин, чем генерал Корнилов. Я, друзья мои, прежде хочу выпить за истинно донского казака Алексея Максимовича Каледина, в которого я верю... А генерал Корнилов, может быть, конечно, и достойный человек, но я его не знаю... За него мы выпьем потом...
- Я не возражаю, - охотно согласился Константин, чокаясь с подъесаулом. - Выпьем за генерала Корнилова и за Каледина. За старых, испытанных орлов. Ура-а!
Все поднялись и, чокаясь, закричали:
- Ура-а!
Виктор не принимал участия в выпивке. Никто его не приглашал. Не вспомнила о нем ни разу и Вера. Ей было не до него. За ней напропалую ухаживал красивый молодой сотник, и все ее внимание сейчас было уделено ему.
"Куда же все-таки делась Марина? - огорченно думал Виктор. - Где она?"
- Я думаю, господа, нас ждут еще большие события, участниками которых будем мы с вами, - жуя кусок колбасы, заговорил снова горбоносый есаул. Немало еще прольется крови...
- О какой ты крови говоришь, Чернецов? - спросил подъесаул с крысиным лицом. - Что ты под этим подразумеваешь?
- Тебе что, непонятно? Я имею в виду гражданскую войну.
- Допускать возникновения гражданской войны никак нельзя, - заявил молчавший доселе смуглолицый, с черной бородкой и в пенсне штабс-капитан. - Да это и неправдоподобно, чтобы она началась. Революция идет уже на убыль... Это можно неопровержимо доказать логическими выводами. Обычно принято революцию разделять на два этапа. Первый заключается в разрушении старого, отживающего, а второй этап - в создании нового образа жизни... Так вот, господа, первый этап затянулся слишком долго. Невероятно долго!.. Но, слава богу, он уже заканчивается. Мы теперь подошли ко второму этапу революции, и сейчас, господа, наша задача заключается в том, чтобы, засучив рукава, приступить к построению нового порядка жизни. Один великий революционер сказал: "Поспешим, друзья мои, закончить революцию. Кто делает революцию слишком медлительно, тот не пользуется ее плодами..."
- Вы, Чернышев, конечно, известный теоретик по части революционных дел, - захохотал есаул Чернецов. - Вам, как говорится, и карты в руки. А мы - люди маленькие, так сказать, вне всякой политики. Я вот, например, просто только казачий офицер. Но сердце у меня горячо бьется, сердце истинного русского патриота, и мне, конечно, далеко не безразлична судьба моей родины... И вот, уважаемый штабс-капитан, разрешите, как патриоту, спросить вас, человека осведомленного, принадлежащего к партии социалистов-революционеров, как вы мыслите создать этот, как вы выразились, "новый образ жизни?"
- Очень просто, - кратко ответил штабс-капитан Чернышев, - при помощи Учредительного собрания.
- А вы в него верите? - скептически усмехнулся есаул.
- А как же? - весь даже встрепенулся штабс-капитан.
- А я не верю, - отрезал есаул. - Да, не верю! Мы с вами, как манны небесной, ждем этого Учредительного собрания. Надеемся, что оно принесет России благоденствие, наведет порядок в стране, положит конец анархии и произволу, вызываемому темными силами революции. А эти темные силы не ждут Учредительного собрания. Они орудуют, науськивая солдат не подчиняться своим командирам, агитируют бросить фронт, подстрекают крестьян жечь помещичьи имения, натравливают рабочих устраивать саботаж и забастовки. Вот в чем все зло! Сначала надо разгромить эти темные силы революции, а потом уж устраивать Учредительное собрание...
- Кого вы имеете в виду под "темными силами революции?" - пристально посмотрел поверх пенсне штабс-капитан на есаула.
- Ну, конечно, не вас, господин штабс-капитан, и не ваших коллег по партии, - усмехнулся есаул. - Я имею в виду главным образом разных там анархистов, большевиков и тому подобных. По своей наивности, - простите, пожалуйста, я не хочу вас обидеть, - вы, быть может, думаете, что с ними можно мирно жить?.. Можно найти компромисс?.. Напрасная иллюзия... С большевиками и анархистами можно говорить только языком пуль. В общем, делаю резюме: сначала дать по морде зарывающимся диким фантазерам, а затем уж и созывать Учредительное собрание, чтобы его работе никто не мешал...
- Браво! - захлопал в ладоши уже захмелевший Константин. Изумительно правильно сказано. Дай я тебя, Чернецов, поцелую за эти золотые слова... Сначала пулю им в лоб, а потом и созывай Учредительное собрание... Ха-ха-ха... Какая ты умница, есаул... Пора кончать со всякими спорами и пререкательствами. Дела надо делать, господа, дела! Верусик, не увлекайся, милая, - мягко сказал он жене, заметив, что черноусый сотник, воспользовавшись горячим разговором офицеров и думая, что этого никто не увидит, с упоением поцеловал ее в розовую щеку.
Вера вспыхнула, а сотник совсем некстати вдруг что-то забормотал о погоде.
- Я глубоко убежден, - с жаром сказал Константин, - что если мы, офицеры, цвет русской армии, объединимся сплоченной железной стеной вокруг Корнилова и Каледина, то мы, уверяю вас, сможем спасти Россию от катастрофы. Ни Керенский, черт, сват и брат спасут страну от гибели. Спасут ее офицеры - лучшие ее сыны...
- И казаки, - мрачно подсказал подъесаул с крысиным лицом.
- Правильно, и казаки, - согласился Константин. - Хотя должен вам сказать, господа, казаки под влиянием агитации большевиков начинают колебаться...
- Вот-вот, - подхватил подъесаул с крысиным лицом. - Сейчас-то мы и должны поработать с казаками, чтобы не дать возможности им обольшевизироваться... Нам, казачьим офицерам, легче с ними найти общий язык. Мы с ними связаны и кровью и общими целями и интересами... Я убежден, что если мы умело поведем свою работу, то они нас скорее послушают, чем большевиков.