Есаул Чернецов торопливо, словно боясь, что ему не дадут, налил водки в свой стакан и, не поморщившись, выпил.
- Господа! - гаркнул он, привставая и окидывая взглядом сидевших за столом. - Послушайте меня. Есаул Ермаков, безусловно, прав. Нам, офицерам, передовой части армии, как уже я сказал, не безразлична судьба России, ее будущность. Мы, офицеры, должны быть едины в своих мыслях и стремлениях. Объединившись в крепкий кулак, мы прошибем все на свете... Мы, черт побрал, дадим по морде... извините, Вера Сергеевна... но добьемся, чтобы власть в России была бы не связана никакими группировками и организациями и свободна от разных политических влияний...
- Позвольте, господин Чернецов, - прервал его штабс-капитан Чернышев. - Как я понимаю, все ваши разговоры сводятся к тому, что как будто назрел вопрос об организации какой-то офицерской партии, что ли?
- К черту все партии! - взревел есаул Чернецов. - Презираю все партийные группировки!.. Я - человек, повторяю, вне всякой политики. Разговор идет не об организации какой-то офицерской партии, а вот офицерский союз нам нужен. В этом союзе мы объединимся крепко и будем представлять из себя могучий бронированный кулак, которым расшибем хоть самого сатану.
- Браво!.. Браво!.. - зааплодировали офицеры. - Верно сказано.
- Значит, организуем офицерский союз? - вопрошающим взглядом обвел Константин присутствующих.
- Организуем!.. Организуем! - поддержали голоса.
- Организуем, - отнимая губы от руки Веры, прокричал черноусый сотник, плохо соображая, о чем шла речь за столом.
- А вы как на это смотрите? - иронически глядя на штабс-капитана Чернышева, спросил Чернецов.
Чернышев глубокомысленно задумался.
- Создать офицерский союз? - блеснул он стеклышками пенсне, взглядывая на Чернецова.
- Да.
- Что же. Если это нужно для пользы дела... не возражаю.
Виктор незаметно вышел на улицу. Было часов пять дня.
Он шел бесцельно, не зная куда себя деть. В казарму идти было еще рано. День стоял солнечный, тихий, безветренный. Радуясь весенней теплыни, на бульварах весело играли дети. В этот предвечерний час на улицах было еще больше, чем днем, празднично разодетого шумливого народа.
Отовсюду так и плескалось людское веселье, шутки, дружеские восклицания, жизнерадостный смех молодежи. Лица у всех приветливые, смеющиеся. Все куда-то неторопливо идут парочками или группами. И только он, Виктор, одинок. На душе у него стало пасмурно, сиротливо.
"Пойду в казарму, - решил он опечаленно. - Лягу спать. Какого черта я буду бродить по городу, как бездомный?"
И он, ни на кого не смотря, направился к трамваю.
- Виктор! - окликнул его нежный девичий голос.
Он оглянулся.
- Марина! - просияв от счастья, сказал он.
- Куда вы так торопитесь? - спросила она, улыбаясь.
- Хотел было ехать к себе в роту.
- А у нас были?
- Конечно, - помрачнел Виктор. - Более двух часов высидел. Может быть, еще бы посидел, да неприятно мне стало, ушел.
- Наверно, опять офицеры? - догадалась Марина.
- Да.
- Пьют и о политике говорят? - засмеялась она.
- Если бы только о политике говорили, это было бы еще хорошо.
- Ну а что же они могут еще делать? - изумленно подняла она брови.
- Знаете, Марина, противно даже говорить, - ожесточенно махнул он рукой. - Ей-богу, противно!.. Посмотрите вокруг, у всех радостные, счастливые лица... Весь русский народ радуется революции. С надеждой ждет новой жизни... А они заговор устраивают против революции, против народа... И как не стыдно Константину связываться с этими пройдохами?..
Марина нахмурилась.
- Это, действительно, противно, - тихо сказала она. - Так, значит, они там пьют и разные гадости говорят? И Вера с ними?.. Тошно на все это смотреть... А я спешила домой обедать. У подруги задержалась... Знаете что, - внезапно схватила она за руку Виктора. - Я не пойду домой... Давайте погуляем...
Виктор оживился, шел сияющий. Он искоса поглядывал на Марину, одетую в летнее малиновое пальто и розовую шляпку. Виктор никогда не видел ее такой красивой. Проходившие мимо офицеры, студенты и даже мальчишки-гимназисты с восхищением поглядывали на молоденькую девушку, Виктор подмечал эти взгляды и гордился тем, что Марина всем нравится.
Навстречу шло много девушек, миловидных женщин. Виктор всматривался в них, переводил взгляд на Марину, сравнивал их с ней и приходил к убеждению, что она лучше всех...
В городском саду, как и всюду, было много народу, и им не сразу удалось разыскать в отдаленной аллее свободную скамейку.
Они долго сидели молча. Пахло распускающимися цветами, сочной травой. Луч закатного солнца играл с верхушкой акации, зажигая ее багрянцем. Табунок кудрявых, как барашки, легких золотисто-розовых облачков мирно плыл в чистом голубом небе.
Вечер уже бросал свои мягкие тени. Где-то играл духовой оркестр. Доносились заглушенные голоса. А здесь, на этой затерянной, заросшей густыми кустарниками аллейке было тихо и покойно. Лишь воробьи и еще какие-то маленькие птички с жизнерадостным щебетанием перелетали с куста на куст.
- Как хорошо! - воскликнула Марина. - Я даже и не подозревала, что здесь есть такие прелестные места.
- Да, - согласился Виктор. - Здесь хорошо. Я люблю тут сидеть и мечтать.
- Вы любите мечтать? - спросила Марина, живо взглянув на него.
- Я мечтатель, - усмехнулся Виктор. - И это вполне понятно почему. Я ведь рос в станице, в степи... А степь, думается мне, располагает к мечтанию.
- Вы не поэт?
- Нет, - покачал он головой. - Стихи не особенно люблю. Прозу люблю... На писателей, пишущих прозу, смотрю, как на богов...
- Да, - раздумчиво протянула Марина. - Писатель - это какой-то необычный человек... Иногда читаешь какую-нибудь интересную книгу, и она так тебя увлечет, что ты забываешь обо всем... Ты и плачешь и смеешься, страдаешь вместе с героями... - Она помолчала. - Как мне хотелось бы одним глазком взглянуть на живого писателя!
- А я видел, - проговорил Виктор. - Когда я лежал раненый в Петрограде, к нам в госпиталь приходил писатель Алексей Толстой... Слышали про такого?
- Слышала. А зачем он приходил в госпиталь?
- Там у него знакомый вольноопределяющийся лежал... Он ему конфеты, печенье и книги приносил... Я тоже читал его книги.
- Счастливый вы человек! - вздохнула Марина. - А я стихи пробовала писать.
- Стихи? - оживился он. - Вот так?.. Прочтете мне?
- Так вы же не любите стихов.
- Нет, ваши я люблю, - вырвалось у него, и он смущенно усмехнулся.
Марина внимательно посмотрела на него и ничего не сказала.
Помолчав, она проговорила:
- Как время быстро летит... Как будто совсем недавно я поступала в гимназию, а вот уже совершенно незаметно я ее кончаю... А это значит, что я уже стану взрослой.
- К родителям поедете после гимназии? - спросил Виктор. - Или будете куда-нибудь устраиваться работать?
- Знаете, Виктор, я очень люблю медицину. Мне хотелось бы стать фельдшерицей, акушеркой или... быть может, даже и врачом...
- Ну, и за чем же дело стало?
- Дело, конечно, за мной, - ответила Марина. - Свою мечту я обязательно осуществлю... Вот сейчас я узнала - в Ростове есть медицинский факультет. Скоро будет производиться в него набор курсисток... Вот я и хочу попробовать туда устроиться.
- Хорошее дело, - одобрил Виктор. - Я тоже очень хочу учиться. Как только демобилизуюсь, буду куда-нибудь определяться на учебу, хотя меня больше тянет к литературе.
На западе ярко пылала заря, охватив пожарищем треть неба. На ветвях, загораясь мелкими алмазами, выступали капли вечерней росы. Из-под корней акаций поползли длинные вечерние тени.
- Уже поздно, - проговорила Марина. - Надо идти...