Мальчишки с кипами свежих газет носились среди гулявшей публики, пронзительно крича:
- "Донские ведомости"!.. "Донские ведомости"!..
Газеты расхватывались мгновенно. Какого-нибудь счастливца, сумевшего добыть газету, просили почитать ее вслух. Вокруг такого чтеца образовывалась толпа. Новости перелетали из уст в уста.
- "Приехавший из Германии в запломбированном вагоне Ленин, пользуясь поддержкой черни, захватил власть в Петрограде", - вычитывал из газеты чтец.
- Ой, боже!.. - раздавались стоны вокруг. - Что с Россией станет?.. Пропала, пропа-ала матушка...
- Что там еще? Читайте!
- Евреи переносят свою столицу из Иерусалима в Москву...
- Матерь божья! - крестились старые барыни. - Еврейское нашествие... Нашествие...
- Значит, как говорят, Бронштейн теперь будет царем, а Цедербаум его заместителем... вроде принца...
- А вы слышали, господа? - с видом человека, осведомленного во всем, изрекал толстяк в енотовой шубе.
- Что такое, Иван Иванович? - с ужасом спрашивала побледневшая дама в котиковом манто и с причудливым пером на модной шляпке. - Что еще?..
- В Ростове началась война между большевиками и казаками.
Толпа обступала Ивана Ивановича, жадно прислушиваясь к его словам.
- В Таганроге произошло восстание большевиков, - продолжал Иван Иванович, - и отряду полковника Назарова пришлось отступить. Слышал из достоверных источников, что в Ростове арестован генерал Потоцкий и много других офицеров... Казачий отряд разоружен...
- О господи! - слышались вокруг печальные восклицания. - Боже, упаси нас!.. Ведь если это так будет продолжаться, то и мы здесь, в Новочеркасске, не уцелеем...
Иногда Константин Ермаков, проходя по улице, бывал свидетелем таких разговоров. Он протискивался в середину толпы и с возмущением говорил:
- Как не стыдно, господа, говорить вам такие вещи?.. Это ж провокация!.. Зачем без всяких на то оснований разводить панику?.. За это по головке не погладят. Вон посмотрите на молодежь, - указывал он на марширующих гимназистов. - С них вам надо пример брать. Молодежь наша на высоте понимания своего гражданского долга, на высоте понимания момента. Она не хнычет, господа, как вы, а горит неугасимым огнем негодования против насильников и убийц. Вы вот, уважаемый, - указывал он на струсившего Ивана Ивановича, - говорите о том, что там-то большевики восстали, а в другом месте обезоружили казаков. А вы не хотите видеть, что творится, простите, под вашим носом... Смотрите, как учащаяся молодежь вооружается, - снова махнул он рукой в сторону уходивших в строю гимназистов, - она создает партизанские отряды... А вы знаете что-нибудь о есауле Чернецове?.. Жаль, что вы плохо знаете этого доблестного донского орла. Скоро о нем слава прогремит по всему Дону... Он уже сформировал отряд добровольцев и успешно громит большевиков. А мы разве сложа руки сидим?.. У нас тоже есть силы, и мы тоже действуем...
Пылкая речь офицера, затянутого в ремни, с шашкой и револьвером по бокам, производила на толпу ободряющее впечатление. Все оживлялись и начинали говорить о том, что, действительно, не все еще потеряно и надежд на благоприятное будущее много.
Константин, как только его отозвали в Новочеркасск, горел энергией. Он в числе немногих был верной и надежной опорой атамана Каледина. Где только требовалась вооруженная сила, где только нужно было силой оружия подавить брожение против атаманской власти, туда посылался Константин со своей сотней. Правда, в его сотне за последнее время осталось всего человек двадцать пять. Другие разъехались по домам.
Уже несколько раз Константину пришлось участвовать в операциях по борьбе с большевиками. Особенно он гордился тем, что ему со своими казаками вместе с юнкерами и добровольцами - гимназистами и реалистами удалось разоружить стоявшие в Хотунке большевистски настроенные 272-й и 273-й пехотные запасные полки.
За эту операцию сам Каледин торжественно пожал руку Константину и пожаловал его чином войскового старшины.
Константин ликовал: ведь чем черт не шутит, если все так удачно пойдет и не будет потеряно расположение атамана Каледина, то, пожалуй, можно на свои плечи нашить и погоны полковника... А там, быть может... Впрочем, рано об этом загадывать...
В это время из Советской России в Новочеркасск сбежал престарелый генерал Алексеев. Проезжая со станции в экипаже мимо кафедрального златоглавного собора, генерал набожно перекрестился и сказал:
- Ну, господи, благослови начать благородное дело освобождения России от смутьянов.
С разрешения Каледина старый генерал поселился в помещении бывшего лазарета и начал формировать офицеров в свой добровольческий отряд, который затем оказался зародышем "добровольческой" армии. Но вначале дела с вербовкой добровольцев подвигались довольно туго. Офицеры к Алексееву не шли. Видимо, в способность дряхлого генерала сплотить вокруг себя надежные кадры не верили.
Шестого декабря неожиданно в Новочеркасске появился Корнилов, бежавший вместе со своей стражей - текинцами - из Быхова. А вслед за Корниловым появились и Деникин, Лукомский, Марков, Эрдели, Кисляков, Эльснер и Романовский. Это были боевые генералы-авторитеты. В них верили.
Хотя весь этот генералитет и жил в Новочеркасске скрытно, но весть о нем облетела город. И все знали, что генералы эти приехали на Дон не для того, чтобы отдыхать.
Обрадованный столь неожиданным прибытием Корнилова в Новочеркасск, Алексеев, который ценил его, как волевого, энергичного человека, тотчас же передал ему руководство организацией "добровольческой" армии. И сразу же, как только это стало известно, приток добровольцев в отряд возрос.
Теперь уже официально было сообщено, что формируется не какой-нибудь отряд, а настоящая "добровольческая" армия.
Был создан штаб армии. Выделены были воинские части: Георгиевский полк, офицерский батальон, юнкерский полк, кавалерийский отряд, Корниловский полк и артиллерийский дивизион.
Пушки и винтовки для вооружения создаваемой армии выкрали у воинских частей, пришедших с германского фронта и еще не расформированных.
Когда все это было оформлено и Корнилов почувствовал, что у него есть какая-то сила, на которую можно опереться, он 27 декабря официально через газеты объявил о существовании "добровольческой" армии, в задачу которой входило: верность союзникам, единство и целостность России, борьба с большевиками и водворение порядка в России.
Не сумев договориться с Калединым об общих планах борьбы с большевиками, рассерженный Корнилов в первой половине января перевел свои полки в Ростов.
XV
По распоряжению войскового атамана Каледина на Дон стягивались казачьи полки. Атаман хотел использовать их в борьбе против Советской России. Уже прибыли и расквартировались по линии Новочеркасск - Чертково: лейб-гвардейский донской казачий, лейб-атаманский гвардейский и десять армейских казачьих полков, 14-я отдельная казачья сотня, каменская местная команда, 6-я донская казачья лейб-гвардейская и четыре армейские донские казачьи батареи.
Настроения в этих воинских частях были самые различные. Нашлись и ярые приверженцы Каледина и противники его, и большевики и сочувствующие им. Но основная масса казаков не хотела выступать ни за Каледина, ни за большевиков. Им хотелось скорее вырваться из полков и разъехаться по домам...
Все это учитывалось большевиками. И вот по инициативе их десятого января 1918 года в станице Каменской был созван съезд казаков-фронтовиков, который должен был определить отношение казачества к атаману Каледину и большевикам.
Вечером большой зал каменского двухклассного училища был забит делегатами от полков, сотен и батарей. Немало пришло на съезд и местных жителей послушать, о чем будут говорить фронтовики.