Но Мироненко пока не отдавал никакой команды, с изумлением вглядываясь в ту сторону, откуда слышался грохот и лязг...
Странное дело, все эти закаленные в битвах люди, не однажды видевшие смерть в глаза, готовые пожертвовать своей жизнью ради той светлой цели, за которую поднялись с оружием в руках, сейчас при лязге танка растерялись, испытывали какой-то суеверный страх. И это было понятно. Они не видели еще в глаза этих танков, но наслышались о них много страшного.
Перед взором всех из дымки утреннего тумана вынырнула темная махина, тупорылая, неуклюжая, похожая на доисторическое диковинное животное. Она с грохотом и шумом неслась по улице.
Все стоявшие у школы смотрели на нее, не двигаясь с места.
Танк подполз ближе к школе, развернулся боком и пустил в нее свинцовую струю. Кто-то, падая, застонал, кто-то матерно выругался.
- Захватывай раненых во двор! - крикнул Городовиков.
Все ринулись в ворота школы. Конон Незовибатько захлопнул калитку и припер ее колом, по наивности своей, видимо, предполагая, что это может задержать стальное чудовище.
Сжимая в руках винтовки и револьверы, все стали у стены под защиту старой школы, тревожно поглядывая на ворота... И отсюда, со двора, было слышно, как танк, проскрежетав гусеницами мимо школы, ворвался на площадь, поливая вокруг пулеметными очередями...
- За мной! - крикнул Прохор примолкнувшим красноармейцам. Взбежав по ступеням, он скрылся в дверях школы. Все поняли, что кирпичные стены здания школы будут наиболее надежным укрытием от танка, последовали за ним.
- Выбивай окна! - властно закричал Прохор и, схватив табуретку, ударил ею по раме. Окно со звоном выпало на улицу.
- Правильно! - вскричал Городовиков. - Вышибай окна!.. Стреляй по таньке бронебойными!
У каждого конника на всякий случай имелось по нескольку бронебойных патронов. Повыбивав стекла, они прильнули к окнам и начали палить бронебойными по серой глыбе танка, неуклюже ворочавшейся перед школой. Бронебойные патроны, видимо, причиняли танку существенный вред, а потому он поспешно отполз назад.
- Тикае, вражина! - обрадованно закричал Незовибатько.
- Выходи! - подал команду Городовиков.
Все ринулись во двор, бросились к сараю, где стояли кони. Вскочив на лошадей, помчались за село. И это было сделано вовремя, так как белогвардейская пехота, сопровождаемая танками, обстреливая улицы, уже вступала в Успенку.
Туман рассеивался. Эскадроны стояли на пригорке лицом к селу в боевом порядке, ожидая команды. Тут же стояла батарея, наведя дула орудий на село.
- Ну, вот и твоя бригада, - сказал Городовиков Мироненко. - Готова к бою... Они правы, что выскочили из села. Село для них было бы ловушкой.
Подскакав к бригаде, Мироненко оглянулся и сейчас же смачно выругался. С пригорка хорошо было видно, как из села один за другим выкатывались четыре танка.
- Огонь! - крикнул он. - Огонь по дьявольским танькам!
- Прицел... трубка... - донесся басовитый голос командира батареи. Огонь! Беглым!
Заухали пушки. Около танков взметнулись черные фонтаны взрывов.
- Огонь! - раззадоренно кричал Мироненко.
Еще залп - и один танк замер. Следовавший за ним подполз и, зацепив его на буксир, потащил в село...
- Дать им вслед горячих! - кричал Мироненко. - Всыпать!..
- Больше снарядов нет, - ответили ему.
- Ах черт тебя дери! - чуть не плача, выругался комбриг. - Товарищ начдив, что ж вы нас подводите?.. Почему не даете снарядов и патронов?..
- Как так - не даю? - обозлился Городовиков. - Даже много даю... Видишь, дорога плохая. Ночью к тебе везли огнеприпасы. Мы обогнали несколько подвод. Да вот что-то долго нет их. Уж не напали ли на них белые?
- А это не они едут? - указал кто-то на медлительно тащившиеся по обледенелой дороге подводы.
- Они!
Мироненко обрадованно поскакал навстречу.
- Что везете? - спросил он у красноармейца, правившего лошадьми.
- Патроны и снаряды, - ответил тот.
- Ура-а! - ликующе закричал Мироненко. - Братва, патроны!
В одно мгновение патроны были разобраны и распределены среди конников. Забрали и снаряды на батарею.
- Выбить белых из села! - приказал Городовиков.
- Есть выбить белых из села, - весело повторил Мироненко. - Слушай мою команду-у!..
* * *
Это было началом большой битвы, разыгравшейся под Касторной. Победу одержал конный корпус Буденного пятнадцатого ноября.
Воронежско-Касторненской операцией войсками Южного фронта был завершен первый этап борьбы с белогвардейцами. Но впереди предстояло еще много, очень много ожесточенных, кровопролитных боев, которые определяли окончательную победу над врагом...
На линии Старый и Новый Оскол - Бирюч - Валуйки белые собрали крупные силы. Здесь были 9-я и 10-я казачьи дивизии конного корпуса генерала Мамонтова, 1-я Кубанская кавалерийская дивизия корпуса Шкуро. Здесь были отборные белогвардейские войска - корниловская и марковская дивизии. Сюда спешно направлялся конный корпус генерала Улагая.
Решением Реввоенсовета Южного фронта против этой вражеской силы был направлен конный корпус Буденного в составе 4-й, 6-й и приданной корпусу 11-й кавалерийской дивизий...
Оценивая значение кавалерии в условиях гражданской войны как средства борьбы с вражескими армиями и как могучей маневренной ударной силы, способной быстро развивать операции на большую глубину, Реввоенсовет Южного фронта решил создать Конную армию, которая и была сформирована во главе с командующим Буденным, членами Реввоенсовета Ворошиловым и Щаденко.
Такое решение Реввоенсовета конниками было встречено восторженно. Кто из них не знал Клима Ворошилова?.. Или доблестного рубаку Семена Буденного?.. Знали и Щаденко...
Сразу же после организации Первая Конная армия пошла в наступление и во взаимодействии с XIII армией нанесла сокрушительный удар в районе Новый Оскол - Волохоновка по конной группе генерала Мамонтова. В этих боях была разгромлена 10-я кавалерийская дивизия белых и захвачено много трофеев...
* * *
Штаб Первой Конной армии расположился в Великой Михайловке.
Семен Михайлович Буденный шестого декабря встал еще до рассвета. Его разбудил коннонарочный с донесением от начдива 6-й Тимошенко. Начдив сообщал, что его дивизия подошла к Белгороду, и запрашивал командарма, штурмовать ли сегодня город или отложить до завтра.
Буденный посоветовал Тимошенко сегодняшний день использовать для тщательной подготовки, а завтра с утра начать штурм города. Командарм больше спать не лег...
Медлительно рождалось тихое, морозное утро. Словно завороженные, в оцепенении стоят заиндевелые деревья в садах, выставив на рогатинах ветвей, как вату, кипенно-белые куски пушистого снега. Из труб изб, занесенных чуть не до крыш снегом, к небу поднимались кудрявые столбы бурого дыма.
Несмотря на раннее утро, ребятишки уже усыпали прямую, как стрела, улицу, барахтались в глубоких сугробах, лепили бабу, бросались снежками, катались на салазках.
Ординарец командарма Фома Котов, любуясь прелестным утром, жмурясь от яркости снега, поил у колодца лошадей: свою маленькую, резвую и живую кабардинку и высокого, поджарого буденновского Казбека. Он еще издали заметил быстро мчавшиеся сани, запряженные парой резвых лошадей. За ними скакало с десяток всадников.
"Начальство, должно быть", - подумал Фома и зевнул. Напоив лошадей, он снова равнодушным взглядом окинул приближавшиеся сани со скакавшими сздами всадниками и повел лошадей на квартиру.
- Эй, товарищ! - крикнули ему с саней. - Не знаете ли вы, где тут разыскать командарма Буденного?..
Фома про себя даже усмехнулся: это он-то, Фома, не знает, где разыскать Буденного? Чудно! Да если б они знали, эти спрашивающие, что он является самонастоящим ординарцем командарма и проживает с ними на одной квартире.
- Это как это то есть не знаю? - с достоинством обернулся он, бегло окидывая взглядом сидевших в санях, тепло одетых в тулупы людей. - Да я ж, можно сказать, первый ординарец самого командарма, товарища Буденного... Вот и конь командарма, по прозвищу Казбек...
- Товарищ Котов! - откинув воротник тулупа, сказал один из пассажиров, показав свое разрумяневшееся, смеющееся лицо. - Я вас сразу-то и не узнал.
- Товарищ Ворошилов! - в изумлении всплеснул руками Фома. - Да неужто вы?!
- Я, дорогой, я.
- Смотри, какая радость! - восклицал Фома. - Командарм-то наш поди не ждет и не гадает.
Ворошилов легко соскочил с саней.
- Как - не ждет. За нами-то и своего командира с конниками прислал, сказал он, указывая на верхового командира. Фома узнал Тюленева.
- Ну, веди нас к командарму своему. Где он тут расположился?
- А вот насупротив, товарищ Ворошилов. Вот в том домике с голубыми ставнями.
...Буденный с Зотовым сидели за большим самоваром, пили чай.
- Погляжу я на вас, Степан Андреевич, ну и любитель же вы чаю попить, - смеясь, проговорил Буденный. - Какой стакан пьете? Наверно, уже десятый...
- Нет, Семен Михайлович, только седьмой, - усмехался Зотов. - Ничего не поделаешь, я же донской казак с Хопра, а донские казаки любители почаевничать. Бывало, когда жил в своей станице, засядем за самовар да и пьем на обгонки, кто кого обопьет... Стаканов по пятнадцать могли выпить...
Заклубившись морозным паром, широко распахнулась дверь. Вскочил ухмыляющийся Котов.
- Так что, - стуча валенком о валенок и прикладывая руку в варежке к серой папахе, весело стал докладывать он Буденному, - товарищ командарм, к вам прибыли товарищ Ворошилов и еще один товарищ, не знаю по фамилии как...
- Щаденко, - смеясь, подсказал Ворошилов, переступая порог.
- Гости! - обрадованно вскричал Буденный. - Как раз к чаю.
- Правильно, - согласился Ворошилов. - С дороги чайку-то хорошо.
Они сбросили с себя тулупы.
Старушка-хозяйка подала на стол чашки с блюдцами, принесла стопку дымящихся паром, зарумяненных пышек в сметане.