У подъезда посольства стоял лакированный длинный черный лимузин.
- Не робейте, полковник, - поучал дорогой Саблин Константина. - Он не бог, а такой же человек, как и мы с вами, а поэтому, прошу вас, не теряйте человеческого достоинства, особенно достоинства русского человека, к тому же донского казака...
* * *
По выражению Ленина, Уинстон Черчилль был "величайшим ненавистником Советской России".
Вот к такому-то человеку и вез Константина Ермакова старый пройдоха, искушенный в тонкостях дипломатии посол Саблин. Старик, конечно, отлично понимал, что этот грубый невежественный казачий полковник не представляет особого интереса для военного министра Великобритании, но надеялся, что своими рассказами о зловещем большевизме Ермаков сумеет еще больше разжечь ярость Черчилля.
Саблин, сидя рядом с Константином в автомобиле, что-то рассказывал ему, указывая на осыпанные разноцветными рекламными огнями магазины, парки, памятники, на огромные, потемневшие от дождя, влажные каменные громады зданий. Но Константин почти не слушал его. Он радостно думал о том, что вот побеседует сегодня с Черчиллем, выяснит все - и через несколько дней уже сможет тронуться в путь, домой.
- Куда мы едем, Андрей Аркадьевич? - спросил он у старика.
- В Вест-Энд, - ответил тот и стал рассказывать, что собой представляет этот Вест-Энд.
Автомобиль плавно подкатил к чугунным ажурным воротам. Шофер выскочил из кабины и услужливо распахнул дверцу машины перед Саблиным.
- Прошу вас, сэр, - сказал он. - Мы приехали. Это дом военного министра лорда Черчилля.
Посол, опираясь на плечо шофера, тяжело вылез из автомобиля, подошел к привратнику, сидевшему в будке у ворот, и назвал себя. Тот распахнул перед ним калитку.
- Пожалуйста, милорд! - сказал он и, пропуская гостей, нажал кнопку звонка.
Саблин и Константин направились к большому старинному одноэтажному каменному дому, стоявшему в глубине двора. Предупрежденный звонком, швейцар уже гостеприимно распахнул перед ними широкую стеклянную дверь.
Раздевшись в обитой дубом передней, сопровождаемые лакеем, Саблин и Константин прошли мимо двух бронзовых рыцарей в латах, в застывшей позе стоявших с факелами у дверей, ведших в огромный освещенный зал.
- Прошу, милорды, в кабинет, - сказал лакей и открыл перед поздними визитерами тяжелую резную дверь.
В просторном кабинете стоял полумрак. Пахло хорошим табаком и мятой. При входе их из-за письменного стола поднялся светловолосый мужчина средних лет и сделал несколько шагов навстречу.
- Приветствую вас, джентльмены, - слегка поклонился он.
- Хэлло, милорд! - подал ему руку Саблин. - Познакомьтесь, сэр, с посланцем тихого Дона, полковником Ермаковым.
- Весьма рад, - пожимая руку Константину, сказал Черчилль. - Прошу садиться, господа. Курите, - указал он на раскрытую коробку с гаванскими сигарами.
Взяв сигару и срезав кончик ее, Константин закурил и с любопытством окинул взглядом Черчилля.
Ничего особенного в Черчилле не было. Походил он на мелкого банковского клерка. Было Черчиллю лет сорок пять. Среднего роста, с небольшими светлыми усами, он уже начинал немного полнеть.
- По-английски говорите? - спросил Черчилль у Константина.
- Немного. Но за это время, что прожил у вас, в Лондоне, я стал говорить и понимать значительно лучше.
- Практика, - улыбнулся Черчилль. - Вы простите, полковник, что я вас задержал, - с любопытством разглядывая Константина в его казачьей форме, проговорил он. - Был занят. Мы, высшие чиновники британского правительства, часто не располагаем собой...
- Это же закон, - подобострастно подхватил Саблин. - Чем выше человек занимает пост, тем занятее он бывает.
Свет от настольной лампы мягко падал на лицо Черчилля. Он сидел спиной к огромному шкафу из красного дерева, заполненному книгами с золочеными корешками. Над шкафом висел большой портрет в тяжелой бронзированной раме какого-то сановного мужчины в средневековом одеянии.
- Я, - сказал Черчилль, - читал ваши статьи, полковник, в нашей прессе. - Хорошие статьи. Они раскрывают перед читателем правдивую картину действительности теперешней России... Мне хочется задать вам несколько вопросов. Вы разрешите?
- Пожалуйста, господин министр, - наклонил голову Константин. - Я вас слушаю.
- Мне бы хотелось знать, все ли население Донской области враждебно относится к большевикам и их доктрине, или есть и такие слои, которые им симпатизируют?
- Почти все поголовно донские казаки ненавидят большевиков, - ответил Константин. - Другое дело иногороднее население... Многие из иногородних симпатизируют идеям большевиков...
- Что значит "иногороднее население?" - спросил Черчилль.
Константин пояснил. Завязалась беседа. Черчилль много и подробно расспрашивал Константина о положении на Дону, о России, записывал в блокнот его ответы.
- Не хотите ли коньяку? - вдруг спросил он у своих гостей. И, не дожидаясь, ответа, подошел к одному из внушительных шкафов, достал оттуда графин с коньяком и три хрустальные рюмки.
- Люблю коньяк, - сказал Черчилль, разливая из графина по рюмкам. Полезен для здоровья. Прошу!
Выпили и сели в кресла.
- События в России, - проговорил он, - начинают быстро нарастать и, я скажу, нарастают они в правильном направлении. Правда, большевистским силам несколько удалось повлиять на наши оборонительные позиции на Севере России, но армия генерала Майкарда сильно не пострадала. То же самое и на Юге России. Армия генерала Деникина оправилась от недавних неудач, благодаря огромной помощи оружием и снарядами, которые она получает из Англии. Мы послали полное снаряжение на двести пятьдесят тысяч солдат... В Балтике имеется уже достаточное количество войск под ружьем, чтобы взять Петроград и исключить возможность доступа большевиков в Балтийское море; нужны только поддержка британского флота, вооружение, в особенности артиллерией, и снабжение съестными продуктами гражданского населения Петрограда.
Решительные враги большевизма многочисленны как внутри России, так и за ее границами, поэтому даже самые предубежденные не могут претендовать на то, чтобы к большевикам относились, как к фактическим представителям России... Я прошу передать там, на Дону, мои слова: пока я жив, пока я нахожусь у власти, я не перестану помогать истинно русским людям в их борьбе против злейшего врага человечества - большевизма. Можете передать в Новочеркасске своему президенту или атаману, как он у вас называется, что помощь Англии будет ощутима. Для того, чтобы вам приехать на Дон не с пустыми руками, мы снарядим корабль с вооружением для Донской армии. Вы сами поведете этот корабль...
Из-за приоткрытой двери прозвучал приятный женский голос:
- Я вам не помешаю, господа?.. Можно?
- Климентина, вы? - посмотрел Черчилль на дверь. - Входите, пожалуйста, мы деловой разговор закончили...
В кабинет вошла высокая, красивая блондинка лет тридцати пяти, одетая в элегантное черное шелковое платье. По кабинету тотчас же распространился легкий аромат лаванды.
- Моя жена, - представил ее Черчилль... - Посол России, мистер Саблин. Донской полковник, мистер...
- Ермаков, - почтительно подсказал Саблин.
- Вы желали посмотреть живого казака, - улыбнулся жене Черчилль. Так вот он, любуйтесь.
Константин встал и поклонился.
Англичанка быстрым взглядом окинула его и сказала:
- Сейчас ведь столько говорят о Доне, о казаках, что мое любопытство и интерес оправдываются. Я в последнее время много читала о донских казаках. Народ этот очень привлекательный, храбрый и воинственный. Как бы мне хотелось побывать у вас, на Дону, познакомиться с вашим народом, обычаями...
- Приезжайте, - снова поклонился Константин. - Будем рады вас встретить хлебом-солью, по русскому обычаю...
- Спасибо! Не знаю точно, когда именно, но постараюсь у вас побывать...
Поговорив еще с четверть часа, Саблин, а вслед за ним и Константин встали.
- Не осмеливаюсь вас задерживать, джентльмены, - встал Черчилль. Британско-Русский клуб пригласил меня на обед. Надеюсь, увижу вас там?
- Да, сэр, - сказал Саблин, - я на этот обед приглашен. Но вот... к сожалению, полковник Ермаков - нет...
- Как же так! Мистера Ермакова непременно надо пригласить. Я там выступлю с речью, и он должен меня послушать. Постараюсь полнее высказать свое отношение к русскому вопросу... Я подскажу своему секретарю, чтобы прислали приглашение полковнику на обед.
XI
Через два дня к отелю "Конститьюшн" стали подъезжать автомобили.
В этом отеле правление Британско-Русского клуба заарендовало зал для обеда, и вот теперь на этот обед съезжались приглашенные.
В четверть восьмого за столами, составленными в виде буквы "Т", накрытыми белоснежными накрахмаленными скатертями и уставленными сверкающей всеми цветами радуги хрустальной посудой, сидело около трехсот членов клуба и гостей. Целый отряд официантов бесшумно роился вокруг них.
Рядом с русским послом Саблиным сидел Константин Ермаков, чувствовавший себя несколько смущенно в обществе английских джентльменов. На этот раз он, как и все, был одет во фрак. Как и у всех, у него так же сверкали накрахмаленные манжеты и воротничок.
При всеобщем торжественном молчании обед открыл краткой речью президент клуба бывший английский посол при царском правительстве Джордж Бьюкенен, недавно прибывший из Советской России. Этот небольшого роста, худощавый человек с лысеющей головой был хорошо известен присутствующим своей непримиримой ненавистью к советской власти. Во время мировой войны Бьюкенен, пытаясь предотвратить революционный взрыв в России, оказывал ощутительную помощь определенным англофильски настроенным кругам партии кадетов и октябристов, стремившимся задушить революцию и установить в России конституционную монархию.