– Хорошо, Агаша, это все тоже приложим к золотой вазочке, – сказал Григорий, когда осмотрел несколько костяных наконечников.
– Так она, вазочка, из самого настоящего червонного золота? – удивленно разведя руками, спросила Агаша.
– Да, Агаша, чистейшее скифское золото. Опытный специалист уже сделал письменное заключение…
– Ты меня, Гриша, в тот раз просил хорошо повспоминать. Кто и когда приходил к Ульяне шухарить, ну, это самое, егозить ее… Поломала я голову – и ведь припомнила… Встречалась она с одним чернявым, чуть хромым…
– На правую ногу он припадал, на пятку? – торопливо спросил Григорий.
– Верно, Гришуля, вроде на пятку оседал. Убей меня бог, хорошо помню: чуть прихрамывал он. В прошлое лето у меня на сеновале устроила Улька спальню себе. В то время, утречком раненько я корову пастуху выгоняла из пригона… А когда вернулась к калитке, то ее ухажер топ-топ от моего дома, как пугливый кот. А Ульяна-то в тот день, как лиса, около меня крутилась и все приговаривала: «Замуж я выйду скоро». Вот и вышла девка вместо замуж к червям на съедение.
– Спасибо, Агаша. То, о чем ты рассказала, очень важно. Если еще что вспомнится, обязательно заходи.
– Ой, Гриша, боюсь я… А ежели тот хромоногий вернется и потребует от меня эту золотую вазу?.. – тревожно выспрашивала Агаша.
– Нет, Агаша, этот волк не пойдет по старому следу. Так что живи и спи спокойно.
– Тогда я пойду… А может быть, дадите мне ружьишко или наганишко на всякий случай. Кто знает, не тот хромоногий, так его дружки-корешки могут нагрянуть ко мне и потребуют к выдаче золотую вазу.
– Никто тебя, Агаша, не потревожит. Поверь мне, это так, – уверенно проговорил следователь.
– Ну ладно, а топор-то уж я с собой в постель обязательно буду теперь ложить и спать с ним в обнимку, как с мужиком.
Леонид Викторович Метляков появился в кабинете следователя во второй половине дня. Он торопливо прошел к столу, сел на стул и сказал:
– Слава богу, наконец-то освободился, и завтра у меня целый день отгульный. Ну что ж, выкладывай, Гриша, что у тебя за дело.
– Нашлась, Леонид Викторович, небольшая золотая ваза, а откуда она, из какого кургана или захоронения – судить и рядить тебе.
Григорий Тарханов достал из ящика стола вазу величиной с чайное блюдце, края которой были выполнены в виде семи лепестков загадочного цветка.
– Богатая вещичка!
– Вот и полюбуйся! Это тебе древняя вазочка с разными птичками-синичками, выписанными по бокам.
– Должен сказать тебе, Гриша, я в Томском университете в свое время специализировался как археолог. Работал в экспедициях около десятка лет. Потом доконал меня ревматизм, сердце начало пошаливать. И осел я на школьную работу. Но всю литературу, касающуюся археологии, прочитываю внимательно, слежу за новинками… – проговорил Леонид Викторович, внимательно рассмотрев золотую вазочку. – Пожалуй, могу кое-что определенное сказать: по окружности изображены птицы из отряда тетеревиных, голова к голове, попарно. Крылья обозначены рельефно, выпукло. Вместо глаз – точки. Есть единственная аналогия, но то выполнено литьем из бронзы, отдельными небольшими фигурками… Сейчас точно не помню, но, кажется, на Гасандайском или Степановском раскопе были найдены те бронзовые фигурки птиц-тетерок…
– Выходит, эта вещичка изготовлялась в далекой древности на юганской земле? – поинтересовался следователь и, достав из ящика стола Агашино приношение, вывалил на стол костяные наконечники стрел. – Все это, видимо, лежало поблизости с золотой вазой.
– Да… ну и ну! – Учитель бегло осмотрел несколько костяных наконечников стрел. – Все это часто встречается, но вот этот каменный наконечник поющей стрелы – редкость. В него вкладывались пустотелые костяные шарики с прорезями – при полете стрелы получался свистяще-шипящий звук. Изображения на вазе любопытны. Изготовлялась ваза, по-моему, на Среднем Приобье местным мастером. Золото, скорее всего, было привозное, с Южного Урала.
– А какой век?
– Четвертый или пятый до нашей эры… В те времена были обширные связи населения Томского Приобья… Одним словом, люди Оби, Чулыма, Вас-Югана и Тыма общались с жителями Алтая, а также Минусинской Котловины и с рядом других районов…
– Так, хорошо… Одна лежала эта ваза в захоронении или рядом с ней еще было много таких же чудных вещиц, созданных древним художником-скифом?
– Думаю, вазочка найдена в богатом захоронении, – уверенно ответил Леонид Викторович и, словно спохватившись, спросил: – Откуда все это к тебе попало, когда и где найдено?
– История такая: пять дней назад исчезла молодая женщина, повариха буровой бригады. Ушла за клюквой, и с концом… А ваза была припрятана у нее в постели, в ватном тюфяке. Вот и все пока, что мне известно… Возможно, как и в старину, бродят грабители-бугровщики и ковыряют курганы, хапают скифское золото и отправляют на «черный рынок»…
– Такая уж несчастная судьба у нашей матушки-археологии, рядом с добром всегда колобродит зло. Вся сибирская коллекция Петра Первого, которая состоит из многочисленных золотых вещей, добыта в семнадцатом и восемнадцатом веках грабителями-бугровщиками в древних курганах Казахстана и Западной Сибири. Так уж получается, что грабители всегда опережают археологов. Кто знает, возможно, и сейчас на вас-юганской земле пиратничают матерые бугровщики.
Следователь расстелил на столе карту Томской области, посмотрел на Леонида Викторовича и попросил:
– Покажи мне, где в последние годы работали наши томские археологи. Меня интересует район верховьев Вас-Югана.
– Пока ведутся раскопки в единственном месте, около озера Эмтор. – Указав на карте расположение таежного озера, Леонид Викторович пояснил: – Это недалеко от поселка Новый Вас-Юган. Но там золотом и близко не пахнет. В основном бронза…
– Меня еще интересует вот что, – следователь медленно выговаривал каждое слово, обводя красным карандашом название озера Эмтор: – Кто и что пожертвовал университетскому музею археологии и этнографии на первых порах его становления.
– Ну, это все было давно, и навряд ли имеется связь с нашей загадочной вазой, – возразил Леонид Викторович. – Музей археологии и этнографии обязан главным образом Флоринскому…
– Расскажи, Леонид Викторович, подробнее, – попросил следователь.
– Флоринский был человек прозорливый. Можно судить хотя бы по тому, что он первый из сибирских ученых сделал весьма правильное разъяснение значения тех сибирских древностей, которые находились в то время в музее. В своем обширном труде «Первобытные славяне по памятникам их доисторической жизни» он упорно проводил в жизнь свой взгляд, свои доказательства о том, что многочисленные и довольно разнообразные сибирские древности есть изделия когда-то населявшего Сибирь племени, родственного троянцам, древним скифам и позднейшим славянам. Такой взгляд на древности музея Императорского Томского университета придавал этому музею особое значение…
– Такое приятно слышать, – улыбнувшись, сказал следователь. – А то ведь находятся в наше время такие, которые утверждают, что Русь зачалась от варягов… Кого, Леонид Викторович, ты считаешь главным вкладчиком пожертвований в музей? Я имею в виду тех лиц, которые передали свои личные редкие коллекции старинных вещей музею.
– Их много… И все, что было подарено ими университетскому музею, имело свою неповторимую ценность для науки. Ну, скажем, Михаил Константинович Сидоров, известный исследователь Сибири и севера России, пожертвовал все, что было найдено при раскопках городища на Чувашском Мысе, близ Тобольска, а также из других курганов, прилегающих к городищу… Или взять, например, барона Аминова, строителя Обь-Енисейского канала. Он передал в музей каменные орудия, бронзовые и железные предметы, найденные при работах по проведению канала. А что касается Иннокентия Петровича Кузнецова, золотопромышленника, то вся его коллекция старинных вещей была скуплена у грабителей-бугровщиков в разное время. Это и бронзовые, и медные, и железные предметы: разнообразные типы кинжалов, кельтов, зеркал, бронзовых серпов, стрел, стремян, ножей, различных подвесок, медных котлов скифского типа и многое другое. Все переданное им в университетский музей было в основном найдено в Минусинской котловине и Ачинском округе Енисейской губернии. Кузнецов передал музею коллекцию предметов домашнего обихода и вооружения североамериканских индейцев, собранную им во время продолжительного путешествия среди племен Сио-Комакчей, Апачей, Навахаев и Койова. В эту коллекцию входили луки со стрелами, томагавки, щиты и многое другое.