Индраварман I вошел в историю как энергичный, способный, но не в меру хвастливый царь. Его надписи пестрят такими пассажами:
«Творец, утомившись созданием столь многих царей, создал этого царя Шри Индравармана, чтобы его одного хватило на все три мира... Когда он взошел на трон... короны царей свалились с их голов и упали к его ногам, как звезды падают с неба при восходе солнца»
[465, с.104].
Индраварман I женился на принцессе Индрадеви23, которая по женской линии возводила свою генеалогию к царю Пушкаракше, правившему в начале VIII в. в Шамбхупуре. Это должно было закрепить права Индравармана на северо-восточную часть Камбоджи с центром в Шамбхупуре, которая, видимо, только при нем окончательно вошла в состав Ангкорского государства [521, с.110].
Индраварман I вступил на трон пожилым человеком. Правление его длилось только 12 лет. Но за это время он успел обустроить и украсить столицу царства Харихаралайю, существенно улучшить ее водоснабжение. Сооруженный им огромный пруд Индрататака (укрепленный земляными плотинами водоем 3800×800 м) стал прообразом для всех будущих гидротехнических сооружений кхмерских царей.
В период дождей, когда реки переполняются, вода из верховьев р. Роулох по каналам перебрасывалась в Индрататаку, оттуда вода подавалась в ров, окружающий храм Прах Ко, затем в двойной кольцевой ров, окружающий центральный храм — гору Харихаралайю-Баконг, проходила по каналам через дворец царя, затем попадала в ирригационную сеть за городом, орошая рисовые поля, и, наконец, сбрасывалась в озеро Тонлесап. Большое внимание Индраварман I уделял храмовому строительству, которое должно было увековечить память действительных и мнимых предков. Он первый из кхмерских царей возвел комплекс из шести храмов, посвященных предшественникам Индравармана I, с добавлением к имени каждого божеского детерминатива [465, с.104]. Такое возрождение несколько забытого культа предков явно имело целью пресечь разговоры о безродности нового царя.
Идею преемственности власти Индраварман I проводил и в своей кадровой политике. Он сохранил пост жреца Девараджи за Шукхашминдой (племянником основателя культа Шивакайвальи), который занимал этот пост при Джайявармане III. Уничтожив основную царскую линию, он продолжал сотрудничать с боковыми линиями царского рода. Он приблизил к себе брахмана Шивасому, который был внуком царя Джайендрадхипативармана24. Может быть, он это сделал потому, что Шивасома не претендовал на царскую власть и даже формально перешел в жреческое сословие. Шивасома в молодости какое-то время жил в Индии, где он стал учеником знаменитого индийского философа и религиозного реформатора Шанкары (788—820). Индраварман I назначил его на пост гуру (царского наставника), один из самых важных постов в системе власти кхмерского общества [465, с.98].
Несмотря на преклонный возраст, Шивасома энергично взялся за дела и провел в стране религиозную реформу. О деталях ее в источниках не сообщается, но, надо полагать, это была реформа в духе той, которую проводил в Индии Шанкара. А реформа Шанкары сводилась к очищению индуизма от всех «наносных явлений» — тантризма, непристойных обрядов, а заодно и от человеческих жертвоприношений, которые хотя и не были «поздними искажениями» индуизма, но тоже, по мнению Шанкары, нарушали чистоту религии. Главное же, Шанкара создал жесткую организационную структуру, объединив всех индуистских монахов в десять религиозных орденов с четко определенными функциями. А это было особенно важно для правительства Индравармана I, которое стремилось обеспечить стабильность общества именно за счет жесткой организации всех его структур.
Наряду с организационными мерами Шивасома, несомненно, приложил усилия к тому, чтобы идеологическое обоснование божественности царя (а царь был краеугольным камнем системы стабильности по понятиям того времени) выглядело максимально понятно и было доступно народу. В 881 г. в центре Харихаралайи была возведена облицованная песчаником искусственная латеритовая гора в форме пирамиды — Баконг [521, с. 167]. Этот храм-гора, впоследствии ставший мавзолеем Индравармана I, подобно мифической горе Меру, маркировал центр Вселенной, олицетворял самого царя и наглядно показывал кхмерам, где находится источник всех благих процессов в мире.
Все последующие кхмерские цари тоже стали строить по этому образу искусственные горы — центры Вселенной. Что касается человеческих жертвоприношений на вершине горы или в других местах, о которых сообщалось в источниках VII в., то с ними, кажется, действительно было покончено. В источниках более позднего времени они как будто нигде не упоминаются.
Хуже было дело с истреблением всякого рода «непристойных обрядов», связанных с тантризмом, который в VIII в. широко распространился по Южной и Юго-Восточной Азии. Попытки вытеснить его вместе с буддизмом махаяны, который проник в Камбоджу в конце VIII в., видимо, ничего не дали.
Уже в 886 г. в области к северо-западу о г.Убонратчатхани (совр. Таиланд) появляется буддийская махаянская надпись, упоминающая Индравармана I как правящего в это время царя [521, с.111]. Но особый размах распространение махаяны и других нетрадиционных (для этой страны) религий приняло в правление сына Индравармана I — Яшовармана I (889—около 912).
Яшоварман I, как и его отец, очень заботился о своем имидже. Из его надписей мы можем узнать, что он
«одним ударом меча… разрубил натрое большой железный прут, как если бы хотел наказать его за то, что он соперничает в твердости с его рукой»
[465, с.113].
Разумеется, всем, что положено знать и уметь царю, он обладал в самой наивысшей степени:
«Во всех науках и во всех видах спорта, в искусстве, в знании языков и письменностей, в танцах, пении и во всем остальном он (Яшоварман I) был так искусен, будто он их сам изобрел. Глядя на него, Создатель изумился и, казалось, сказал: „Зачем я создал себе соперника, сотворив этого царя“»
[465, с.113].
Несмотря на то что далеко не все его войны кончались победоносно25, враждебные цари, разумеется, не смели и вздохнуть в его присутствии.
«При одном виде этого монарха, ослепительное сияние которого трудно выдержать, его враги опускали головы, говоря: „Этот олицетворяет солнце!»
[465, с.113].
Особо подчеркивались социальные достижения Яшовармана I:
«Он так хорошо охранял землю, что ни один человек не мог пожаловаться другому на малейшую занозу, заставляющую его страдать»
[521, с.65].
«Несправедливость, побежденная этим царем, при котором расцвела справедливость, бежала неизвестно куда...»
[465, с.113].
Вместе с тем Яшовармана I очень заботила проблема легитимности. Не удовлетворившись генеалогией, составленной для его отца, он велел соответствующим специалистам нарисовать такое родословное дерево, которое увязывало бы его со всеми сколько-нибудь значительными персонажами кхмерской истории. И специалисты выполнили эту задачу с блеском, приписав в пращуры Яшовармана I даже Агастью, мифического индийского мудреца, принесшего, по преданию, цивилизацию в Южную Индию и Юго-Восточную Азию [465, с.61, 105, 107].
Такое изобилие «доказательств» могло быть вызвано, конечно, особенностями психики данного царя, но, скорее всего, существовали и объективные обстоятельства, какие-то подспудные течения, которые заставляли Яшовармана I быть постоянно настороже и постоянно самоутверждаться всеми возможными способами. Уже в самом начале своего правления молодой царь оказался перед выбором религиозной политики, которая в средневековых обществах практически совпадала с идеологией. С одной стороны, в стране существовала трехвековая традиция индуизма (преимущественно в шиваитской форме), твердо противостоящего буддизму. С другой стороны, в последней четверти IX в. в Юго-Восточной Азии начались любопытные изменения в религиозной сфере. Стали формироваться синкретические формы религии, в которых индуизм стал сближаться с махаянским буддизмом на общей базе тантризма, персональной взаимосвязи с богом.