Учитывая это, можно поставить вопрос: отражало ли название Черного моря у Ибн Хордадбеха и его последователей реальную этнополитическую ситуацию или данная конструкция имела книжное происхождение? Исследователи, считающие эти сведения достоверными, ссылаются на то, что «к началу VIII в. хазары владели большей частью Крыма, которую отняли у византийцев, Северным Кавказом, всем Приазовьем и степными и лесостепными территориями Восточной Европы до Днепра; именно они являлись самым сильным противником Византии по ту сторону моря» [Ибн Хордадбех, 1986, с.97, прим. 202]. Поскольку же все упоминания о Черном море как о Хазарском связаны с Византией, предполагается, что этот термин был перенят у некоего информатора из Византии. Таковым называют Муслима Ибн Аби Муслима ал-Джарми, освобожденного из византийского плена в 845 г. [Бейлис, 1962, с.22; Ибн Хор-дадбех, 1986, с.97, прим. 202]. Однако Ибн Хордадбех ссылается на ал-Джарми только в списке византийских фем (провинций), подчеркивая, что пользовался трудом бывшего пленника не напрямую, а в каком-то пересказе [Kitab al-Masalik… auctore… Ibn Khordadbeh…, 1889, p.105]. Не исключено, что данный пересказ входил в некое сочинение, откуда географ почерпнул сведения о Византии в целом и где присутствовало именование Черного моря «Хазарским». Источник Ибн Хордадбеха, таким образом, может быть датирован серединой — второй половиной IX в. (до появления 2-й редакции «Книги путей и стран», т. е. до 885/886 г.).
Этнополитическая ситуация в Северном Причерноморье в этот период отражена и в других письменных памятниках. Эти источники не позволяют говорить о господстве хазар на берегах Черного моря. Напротив, начиная с 830-х гг., хазары стали терять позиции в Северном Причерноморье и Крыму, а Византия, напротив, восстанавливала утраченное в течение затяжного внутреннего кризиса. В частности, к Византии отошла Крымская Готия, которой хазары владели не менее полувека [Продолжатель Феофана, 1992, с.56–57], а по мнению некоторых исследователей — и все крымские земли Хазарии [Седов, 1998, с.5], о чем свидетельствует образование новой фемы «Климаты» на территории Крыма [Константин Багрянородный, 1989, с.403]. Более того, именно в этот период на Черном море появляется новая значительная сила — русы, которые, владея искусством мореплавания, стали для византийцев не менее существенной проблемой, чем хазары.
Да и в VIII — начале IX в. господство хазар в Северном Причерноморье нельзя назвать настолько масштабным, чтобы оно отвечало определению Черного моря как Хазарского. Даже в пространной редакции письма хазарского царя Иосифа, где перечисляются все территории, когда-либо принадлежавшие Хазарскому каганату, указано только юго-восточное побережье Крыма и, возможно, поселения на Таманском полуострове [Коковцов, 1932, с.105–110]. Византийские источники дают гораздо менее четкую картину, представляя хазар как влиятельную силу в регионе, однако не указывают четкие границы хазарских территорий [Константин Багрянородный, 1989, с.171–175 и др.; Чичуров, 1980, с.62–63, 162]. Археологи же подчеркивают скупость материальных следов присутствия хазар в данном регионе [Крым…, 2003, с.53; Якобсон, 1973, с.136–138].
Кроме того, сами византийцы, многие столетия контролировавшие все южное побережье Черного моря, именовали его традиционно Понтом Эвксинским, но никак не морем хазар. Все это позволяет полагать, что происхождение термина «бахр ал-Хазар» по отношению к Черному морю в трудах Ибн Хордадбеха и его последователей имеет более сложную историю, нежели просто констатация хазарского господства на его северных берегах.
Наиболее вероятным в свете изложенных фактов представляется следующее. Узнав в Византии, что где-то на северных берегах Черного моря находятся хазарские владения, арабский источник принял эти территории за известные ему земли хазар на севере Каспия. Ибн Хордадбех же просто включил эти сведения в свою компиляцию. Отсюда, очевидно, в арабской литературе второй половины IX — первой половины Х в. возникло ошибочное мнение о том, что море Бунтус (или Константинопольский залив) берет начало в Каспийском море (бахр ал-Хазар) или вообще море ар-Рум начинается в стране хазар за Дербентом [Compendium… auctore Ibn al-Fakih…, 1885, р.145]. Это мнение было весьма распространено, поскольку в середине Х в. его был вынужден опровергать «арабский Геродот» ал-Мас‘уди [Kitab at-tanbih…, 1894, p.66–67; Ал-Мас‘уди, 1987, с.182–183].
Однако в сочинении Ибн Хордадбеха все же имеются некоторые более конкретные данные о жителях степей Юго-Восточной Европы. Ибн Хордадбех, в отличие от ал-Хваризми и его последователей, знает славян и как обитателей Восточной Европы. В рассказе о странах севера (четверти обитаемых земель ал-Джадй) географ пишет: «Здесь также ал-Бабр, ат-Тайласан, ал-Хазар, ал-Лан, ас-Сакалиб, ал-Абар» [Kitab al-Masalik… auctore… Ibn Khordadbeh…, 1889, p.119]. Перечень народов, среди которых значатся хазары, аланы, славяне и авары, появился, очевидно, в результате совмещения информации нескольких разновременных источников. С одной стороны, упоминание среди народов и местностей Кавказа авар (ал-абар) свидетельствует об использовании какого-то доисламского источника. Этот этноним известен в Предкавказье с середины VI в., когда под давлением тюрок авары бежали сначала в Восточную, а затем в Центральную Европу. Согласно византийскому историку Феофилакту Симокатте, под властью авар оказались в середине VI в. позднегуннские племена барсилов, савиров и оногуров, обитавшие в Восточном Приазовье и Предкавказье [Феофилакт Симокатта, 196, с.189]. Авар среди народов Кавказа, наряду с аланами, булгарами, савирами, оногурами и хазарами, упоминает сирийская хроника Псевдо-Захарии, датируемая 550-ми гг. [Пигулевская, 1939, с.114]. Большая часть авар весьма быстро переселилась в Центральную Европу, где образовала Аварский каганат. Те, что остались в Предкавказье, были, по-видимому, быстро ассимилированы местными племенами. После этого этноним «авары» уже не упоминается при описании событий на Кавказе.