ЮГО-ЗАПАД
Старший посол д-р Ран, высокопоставленный чиновник имперского министерства иностранных дел, прилетевший по личному поручению фюрера с особой миссией в Будапешт, третий день ждал аудиенции у регента Венгрии адмирала Хорти. Несмотря на все усилия Эдмунда Весенмайера — официально аккредитованного при регенте германского посла — двери королевского дворца, где находилась резиденция Хорти, были для личного представителя Гитлера пока закрыты.
О причинах такой дипломатической холодности д-р Ран догадывался без особого труда: русские войска уже вступили на территорию Венгрии, и последний «верный союзник» рейха панически изыскивал возможность юркнуть в кусты. На Замковой горе в Буде — а именно там было «средоточие власти», в министерстве иностранных дел Венгрии, в залах и кабинетах парламента шла бесконечная суетливая возня. По нескольку раз в день заседали правительство и коронный совет, чувствовалось, что приближаются какие-то серьезные, может быть, даже решающие события.
Перед отъездом из Берлина Ран ознакомился с донесениями абверовской и гестаповской агентуры в Венгрии. В Будапеште тайно и спешно готовилось предательство. Еще в сентябре два доверенных лица адмирала — его специальный советник полковник в отставке Надаи и полковник Хоуай — тайно летали в Италию, в главный штаб южного фронта союзников в Кесерте к сэру Джону Слессеру, командующему 8-й английской армией, с предложением начать переговоры о перемирии и с личным посланием регента английскому королю. В обмен на проанглийскую позицию Венгрии после войны Хорти просил высадить в Венгрии десант, к командованию которого он немедленно обратится с просьбой о перемирии. Радиограмму из Кесерты в Будапешт удалось перехватить и расшифровать. Ответ англичан был по-английски сух и холоден: Венгрия должна просить перемирия у русских, поскольку их войска уже вступили на ее территорию — и без каких бы то ни было предварительных условий. Предложение же регента о десанте вообще было обойдено молчанием. Хорти пришлось круто переориентироваться с запада на восток. Запустили пробный шарик— послали в Москву графа Эди Ацела. По тем сведениям, которыми располагала разведка и которые поступили в ведомство Риббентропа по другим каналам, графа Ацела в Москве приняли. Ему сообщили, что Советское правительство готово принять и официальную венгерскую делегацию для ведения переговоров о перемирии. И вот теперь там, в Москве, ужо вторую неделю сидят официальные представители Хорти во главе с генерал-полковником Габором Фараго — начальником жандармерии, хотя, вероятно, подумал Ран, такая одиозная фигура во главе делегации могла несколько шокировать русских, несмотря даже на то, что генерал Фараго был когда-то военным атташе в Москве и неплохо знает русский язык. Мало того, регент даже пробовал было заигрывать с Венгерским Фронтом, в который кроме вполне лояльных политических партий входят Партия Мира и находящиеся на нелегальном положении коммунисты! В архивах разведки хранятся записи передач подпольной радиостанции имени Кошута, воззвания и листовки Венгерского Фронта. «Сейчас, когда страна стоит на грани катастрофы, — вещала недавно эта радиостанция, — нужны серьезные, решительные действия. Первейшим условием спасения Венгрии является немедленный разрыв с Гитлером... » Воззвания и листовки идут еще дальше: «Немедленное перемирие с Красной Армией и вооруженная борьба против немецких оккупантов! Только такое решение может спасти нашу страну. Только таким образом можно избежать бессмысленного кровопролития. Только так можно сохранить нашу армию, офицерский состав и обеспечить равноправие Венгрии среди соседних стран. Офицеры! Переходите со своими частями на сторону Красной Армии — нашей освободительницы, расчищайте ей путь, поверните ваше оружие против немцев!.. Не допускайте разграбления нашей страны и расхищения наших ценностей немецкими оккупантами! Раздавайте оружие, боеприпасы и взрывчатые вещества рабочим, крестьянам, антигермански настроенной интеллигенции, поддерживайте их в борьбе!»
За окном посольства свинцово стыл в тусклом свете октябрьского солнца Дунай. В его неподвижной воде расплывчато отражались купол и башенки парламента, здания на набережной, широкие длинные пролеты моста Ланцхид и подернутое желтовато-сизой пеленой холодное небо.
Конечно, партия Салаши представляет в стране значительную политическую силу. Ее нилашистские, хунгаристско-националистические идеи пользуются известной популярностью и кругах венгерского дворянства и армейского офицерства. И если Салаши окажется у власти, он никогда не пойдет против фюрера. Но Гитлер требует соблюсти хотя бы видимость законности, вырывая для этого подонка бразды правления из рук постаревшего и, видимо, поглупевшего «сухопутного моряка», как здесь называют Хорти. Но как организовать это попристойней? Фюрер приказал: по что бы то ни стало удержать Венгрию от выхода из войны, ибо Венгрия — это солдаты, рабочие руки, нефть Надьканижи, хлеб, наконец,— и неплохой хлеб! И если он, д-р Ран, не выполнит своей тяжкой миссии, фюрер никогда не простит ему такого провала. Повлияет ли на Хорти акция, которую провели сегодня молодчики фон Баха?
В кабинет вошли. Ран обернулся — на пороге, парадно разодетый, надушенный, розовощекий, почтительно стоял Весенмайер.
— Что случилось, посол?
— К двенадцати часам меня пригласил регент,— сказал Весенмайер.
Ран усмехнулся:
— Наконец-то! Поздравляю! И по какому же поводу?
— Мне ничего не сообщили.
— Вам надо быть готовым отвечать на вопросы Хорти о сыне.
Весенмайер понизил голос:
— Уже?
— Да. Люди фон Баха провели акцию блестяще — полчаса назад мне позвонил Винкельман. Может быть, это собьет с адмирала его дворянскую спесь. Говорят, он обожает своего Миклоша?
— Это самое уязвимое место регента, экселенц.
— Вот и воспользуйтесь этим. И спросите, когда он соизволит наконец принять меня. Напомните адмиралу, что я должен передать ему личное послание фюрера.
В приемной регента, как предписывали правила дипломатического протокола, Эдмунд Весенмайер ждал аудиенции стоя. Встретивший его подполковник Тост, любимый адъютант Хорти, исчез за дверями зала заседаний коронного совета — доложить о прибытии имперского посла.
Хорти вошел, когда часы пробили двенадцать. Следом за ним появились премьер-министр Лакатош, министр иностранных дел Хеннеи и начальник канцелярии регента генерал Амбрози. На поклон Весенмайера регент ответил непривычным для него чуть заметным царственным кивком.
— Господин посол! — не садясь, подчеркнуто торжественно начал по-немецки Хорти. — Я попросил ваше превосходительство пожаловать сюда, чтобы уведомить через вас имперского канцлера и правительство Германии о только что принятом решении коронного совета. Ввиду тяжелого военного положения нашей страны мы решили немедленно просить у русских перемирия.
«Ну вот — все подтвердилось».
Весенмайер холодно прищурил глаза:
— Ваше высокопревосходительство! То, что вы изволили сейчас мне сообщить, чрезвычайно неожиданно... Правда, мы располагали сведениями о том, что представители правительственных кругов Венгрии, даже из числа лиц, приближенных к вашей особе, ищут контактов с большевиками и, по слухам, уже ведут переговоры в Москве. Мы старались не придавать значения этим слухам. Но теперь, выслушав вас, мы убедились, что на великодушие фюрера, на его искренние, каждодневные заботы о процветании венгерской нации и вашей страны вы и ваше правительство ответили низким вероломством...
Побледнев, Хорти надменно вскинул голову:
— Господин посол! Я протестую против подобных выражений! В своей последней беседе с имперским канцлером в Клоссгейме восемнадцатого марта я сообщил господину Гитлеру, что в случае вынужденной необходимости с нашей стороны предпринять какие-либо шаги, затрагивающие интересы нашего бывшего союзника...