Основные находки на поселениях — фрагменты хозяйственной и тарной посуды коллективного пользования, хумов и хумчей, — отличаются от таковых из могильников, где преобладают сосуды индивидуального пользования, хотя хумчи обнаружены практически в каждой взрослой могиле. Вместо коллективных кухонных котлов, обычных в культурном слое поселений, в могилах встречены кухонные котелки также индивидуального пользования.
В столовой посуде можно отметить несколько совпадений. К примеру, на памятниках обоих районов есть конические сосуды со сливом, но с незначительными конструктивными различиями: на поселениях архаического Дахистана эти сосуды имеют большие боковые и маленькие петельчатые ручки под сливом, а из Сумбарских могильников такие сосуды с ручками неизвестны. И в том и в другом районе встречены горшочки с открытым носиком, но на поселениях они редки. Такой тип посуды, как кувшины, можно считать общим, но эти сосуды имеют несовпадающие признаки: разные общие пропорции и разное место прикрепления верхнего края ручки. У кувшинов из Сумбарских могильников она прикреплена к самому краю венчика, а у кувшинов с поселений культуры архаического Дахистана — ниже края венчика.
На поселениях культуры архаического Дахистана встречены фрагменты чайников со сложными носиками, которые, несмотря на сравнительно малое количество, являются определяющими и для керамического комплекса могильников среднего течения Сумбара. Однако при единой форме у этих сосудов имеются существенные различия, в частности на поселениях Мешед-Мисрианской равнины массивный сложный носик для прочности часто соединен с венчиком сосуда перемычкой.
Основная столовая посуда для приема пищи — чаши. Естественно, что эти сосуды есть везде, однако, выполняя одну функцию, они существенно различаются по конструкции. Так, основной и определяющей формой в Сумбарских могильниках является коническая чаша с вертикальной ручкой у дна; чаши с поселений Мешед-Мисрианской равнины, изготовленные из серого теста, имеют ручку в виде горизонтальной петли у венчика. Но самым серьезным надо считать широкое распространение на всех памятниках и во всех слоях этих памятников Мешед-Мисрианской равнины триподов; такие сосуды полностью отсутствуют в могильниках, но их фрагменты в значительном количестве найдены па поселениях культуры архаического Дахистана долины Сумбара. Кроме того, в описаниях раскопок на указанных поселениях содержатся упоминания о других формах керамики, однако нет их воспроизведений. Например, нельзя установить, какой была чаша с вертикальной ручкой с усадьбы 19 Бенгуванского оазиса [Костюченко, Лисицына, Прищепенко, 1972, с. 60].
Наконец, на поселениях Мешед-Мисрианской равнины найдено большое количество различных керамических хозяйственных приспособлений: крышек разных форм, керамических цедилок и т. п. В наших могильниках нет ни одного такого предмета, хотя в других могильниках эпохи бронзы (например, Сапалли-Тепе) они известны. Более того, в некоторых погребениях найдены горшочки и кувшины, накрытые обломками толстостенных сосудов или каменными плитками, — указание на то, что местное население было незнакомо со специально сделанными крышками.
Таким образом, сравнение керамических комплексов двух соседних территорий (рис. 9) показывает не столько сходство между ними, сколько значительное расхождение. Совпадает, да и то в общих чертах, всего несколько керамических форм, а этого слишком мало для того, чтобы считать названные комплексы родственными даже с учетом разного характера сравниваемых памятников. А отличаются даже технологические приемы изготовления посуды: до 80% столовой посуды с поселений Мешед-Мисрианской равнины изготовлено из светлого теста с небольшой прибавкой охристой пыли для придания сосуду своеобразного светлого оттенка; в керамике Сумбарских могильников такой прием не использован.
Рис. 9. Керамика с поселений культуры архаического Дахистана (обведена прерывистой линией) и некоторые сосуды из Сумбарских могильников (отделены сплошной линией).
Возникает вопрос о причинах различий между двумя соседними керамическими комплексами. На первый взгляд их можно было бы считать вариантами одной культуры, но при внимательной проверке такой вывод сделать нельзя. Реальны две причины: на Мешед-Мисрианской равнине и на среднем течении Сумбара одновременно существовали разные археологические культуры; памятники Мешед-Мисрианской равнины и среднего течения Сумбара не совпадали хронологически, т. е. они разновременны.
Между синхронными археологическими памятниками Северного Ирана и долины Сумбара во много раз больше сходства, чем между памятниками более близких областей, о которых только что шла речь. Если такие отдаленные друг от друга территории, как долина Сумбара и окрестности Тегерана, близки в культурном отношении настолько, что можно говорить о единой культурной провинции Северного Ирана и Юго-Западной Туркмении в эпоху поздней бронзы, то рядом расположенные районы, не разделенные естественными изоляторами, при синхронности культур должны были бы показывать еще большее культурное сходство. Поскольку же сходства не наблюдается, названные различия нельзя объяснять принадлежностью памятников к разным синхронным культурам. Поэтому надо тщательно проанализировать возможность хронологических различий между Сумбарскими могильниками и поселениями архаического Дахистана, несмотря па то что по первому впечатлению они кажутся одновременными.
В 1960-х гг. В. М. Массон предложил датировать культуру архаического Дахистана концом II—началом I тыс. до н. э., отметив при этом, что поселение на холме Мадау прекратило свое существование в VII— VI вв. до и. э. Данный вывод был им сделан на основании находок керамики типа Яз-Тепе II в верхнем слое поселения. Кроме того, о I тыс. до н. э. могут говорить как большие размеры поселений, так и выделение на них цитаделей, что произошло не раньше начала I тыс. до н. э. Число строительных горизонтов на поселениях, несмотря на значительную порой глубину шурфов, не превышает четырех; учитывая крупные размеры некоторых холмов, можно допустить, что поселение перемещалось в границах холма, не занимая его одновременно целиком. В этом случае количество строительных периодов исходя из предложенной в свое время методики определения таковых на энеолитических поселениях [Хлопин, 1964, с. 62—63; 1974, с. 75—76] надо условно удвоить, что даст восемь строительных периодов. Ну, а такое количество строительных периодов могло образоваться не более чем за 300—350 лет жизни коллектива на одном месте. Сопоставив наши расчеты с абсолютными датами верхнего строительного горизонта Мадау-Тепе и отсчитав в глубь веков означенное количество лет, можно увидеть, что нижние слои Мадау-Тепе, которые соответствуют началу культуры архаического Дахистана на Мешед-Мисрианской равнине, нельзя датировать более ранним временем, чем рубеж II—I тыс. до н. э. Следовательно, культура архаического Дахистана существовала несколько первых веков I тыс. до н. э. (примерно 1000—650 гг. до н. э.).