Ему вновь пришла в голову мысль об оружии. Не для того, чтобы кого-то убить, а чтобы защититься от того, кто нападет на него. Это был единственный вариант, при котором предсказание может обернуться правдой. Он не был убийцей, хотя желание кого-то убить у него иногда возникало. Но это было просто чувство, ничего серьезного. Засунув руки в карманы, Габриэл брел почти по самой кромке тротуара, из-за чего ему приходилось обходить стоявшие на краю киоски, велосипеды и мотоциклы, прикрепленные к фонарным столбам, а также прорезать густую толпу, что скапливалась на перекрестках. По середине тротуара он предпочитал не ходить, поскольку никогда не мог сообразить, с какой стороны лучше обходить встречных — то ли справа, то ли слева.
Время от времени Габриэл вытаскивал руку из правого кармана. При этом он воображал себе, что в руке у него зажат пистолет и что он стреляет в кого-нибудь из прохожих. Он не доходил до того, чтобы изображать стрельбу жестами, а лишь воображал, что поднимает руку и целится в голову идущего. Потом он представлял себе, как первая же или вторая пуля сражает насмерть и жертва умирает еще раньше, чем начинает падать тело. Обе пули попадали в горло. Естественно, чтобы его план сработал, убитый должен сначала продемонстрировать явные намерения убить его, Габриэла. Но поскольку между ними не будет большого расстояния, то не следует дожидаться, пока другой парень выстрелит в него. Габриэл должен стрелять сам, как только тот вытащит правую руку из кармана. Он почему-то все время думает о мужчине, но ведь это может быть и женщина. Почему бы и нет? Раз он не имеет понятия о причине, почему кто-то должен на него напасть, тогда это может оказаться и женщина. Тут Габриэл стал представлять себе, что все женщины, идущие ему навстречу, являются возможными убийцами. И сразу же самые обычные их жесты, такие как открыть кошелек, переложить сумку из руки в руку, стали казаться ему подозрительными. Он стал лавировать, стремясь переходить на другую сторону улицы в те моменты, когда на улице возникала воображаемая опасность. Но с чего это он решил, что убийца будет идти ему навстречу? Разве не логичнее подкрасться сзади и напасть совершенно незаметно? Тогда Габриэл принялся искать тихие спокойные улочки, где проще сохранять достаточную дистанцию от людей, идущих позади. Иногда он сворачивал и делал круг, чтобы проверить, не наткнется ли таким образом на своего преследователя. Ему было неважно, сколько времени уходит на эти побочные петли. И его главной целью было не дойти домой — туда он в конце концов доберется. Нет, главное сейчас — обдумать сложившуюся ситуацию, а это лучше делать на улице, подальше от материнских глаз и ушей.
Когда он добрался до Тунел Ново, что соединяет Копакабану и Ботафого, этот узкий подземный переход совсем опустел. Спустившись туда, Габриэл увидел небольшую группу людей у выхода, в дальнем конце туннеля. Он даже подумал, не вернуться ли ему и не сесть ли на автобус, но потом решил идти вперед. И ничего не случилось! Отсюда до дома было еще далеко. Вполне достаточно времени, чтобы подумать. Особенно если он пойдет не напрямик.
Со вчерашнего вечера в участке царило напряжение. Полицейские без конца хватались за оружие, все были возбуждены. Причиной того был анонимный звонок — им сообщили, что торговцы наркотиками собираются напасть на участок, чтобы освободить сидевших там товарищей. На встрече с подчиненными комиссар Эспиноза пытался развеять эту напряженную атмосферу, доказывая, что никто на самом деле не решится напасть на полицейский участок и что, кроме того, подобные звонки случались и ранее, но никто никогда не пытался совершить налет.
Как раз тогда им позвонили из полицейской управы 15-го округа, что на улице Мем де Са. Поскольку мысли у всех были заняты вероятным налетом, на звонок не обратили особого внимания. Звонил служащий ракового госпиталя, он сообщал о парне, который, выдавая себя за экстрасенса, обещал родителям в детском отделении провести «показательное лечение с корректирующим воздействием». Поскольку в управе знали, что Эспиноза ищет экстрасенса, то решили — эта информация может быть для него интересной. К тому же у парня был испанский акцент.