Отец постарался взять себя в руки.
— Ладно, может быть, даже хуже, что мы об этом боимся говорить, ведь от нашего молчания ее смерть не станет менее реальной. Так что вы хотели узнать?
— Что она вам рассказывала?
— Немного. Она сказала, что ходила в полицейский участок, что вы были очень милы и совершенно не похожи на то, что она думала о полицейских, и что все закончилось тем, что вы сумели всех успокоить.
— Она рассказывала о тех, кто там был?
— Да.
— И?
— А что вы хотите знать? Имена?
— Да, будьте добры.
— Вы сами, этот парень, она и Ирэн.
— А вы знали Ирэн?
— Конечно, много лет. Мы, правда, не думали, что они опять дружат, — тон его сменился и из печального стал раздраженным.
— Милый! Ну что теперь-то расстраиваться! Все это уже не имеет никакого значения, — сказала мать Ольги, но в ее интонациях тоже чувствовалась горечь.
— А что не имеет значения? — спросил Эспиноза.
— Ничего, — ответила мать. — Все это не вернет нам Ольгу.
— Нет ли чего-то такого, что вы хотели упомянуть в отношении Ирэн?
— Комиссар, мы так и не поняли, почему вы задаете эти вопросы? Есть что-то такое, чего мы не знаем о смерти Ольги? Потому что иначе какой смысл нам тут сидеть и обсуждать с вами ее саму и ее друзей?
— Вы совершенно правы. К сожалению, я мало что могу рассказать. Моя неудовлетворенность этим делом проистекает из-за того, что некоторые люди и некоторые события связаны со смертью Ольги. Есть два человека, с которыми общался Габриэл, но которые не были знакомы друг с другом — и оба они погибли. Одна — это Ольга. Другим человеком был иностранец, чилиец по имени Идальго, его убили выстрелом в лицо. Я не хочу сказать, что Габриэл убил их обоих — у него полное алиби на момент смерти Ольги, — но мне не нравятся всякие случайные совпадения, особенно когда речь идет об убийствах.
— Вы что, предполагаете, что наша дочь была убита?
— Нет, я говорю лишь, что был убит иностранец. Что же касается вашей дочери, то я до сих пор ничего не знаю. Вы не расскажете мне, что вы пытались сказать об ее подруге Ирэн?
— Мы всегда считали, что с такими, как Ирэн, ей не стоит водиться.
— Почему?
— Ну, Ольга была девушкой с прочными моральными устоями, а у Ирэн были всякие идеи о том, как женщина должна вести себя в современном обществе, — сообщил Ольгин отец.
— И какие у нее были идеи?
— Идеи относительно взаимоотношений между людьми, — ответила мать, явно защищая светлый образ дочери. — Комиссар, наша дочь росла в Тижуке, здесь чтят традиции, так что у нее были совсем другие друзья, чем эти, из Ипанемы. Но это относится лишь к школьным годам, когда она ходила в школу тут поблизости. А вот когда она поступила в колледж, то мы уже не могли знать, с кем она проводит время. Я не считала, что мне следует вмешиваться в ее жизнь — она уже выросла, и не было никакого смысла продолжать спрашивать ее, с кем она встречается, есть у нее мальчик, ну, все такое. А когда она закончила колледж и уехала в Сан-Пауло с Ирэн, мы и вовсе потеряли возможность присматривать за ней.
— Она жила в Сан-Пауло с Ирэн?
— Да, целый год. Потом она вернулась. Кажется, они поссорились.
— А почему они уехали в Сан-Пауло?
— Они объясняли, что там более выгодные условия работы. Может быть, и так. Но было там что-то еще, что мне не нравилось, хотя я и не знала толком, что. И сейчас не знаю. Но теперь это не имеет значения.
— А она никогда не рассказывала вам о времени, проведенном в Сан-Пауло?
— Очень мало. Мы говорили в основном на простые, обыденные темы, а не об ее отношениях с Ирэн. И даже когда она вернулась, она ничего нам не рассказала. Мы могли только догадываться, что они поссорились.
— А какое впечатление произвела на вас сама Ирэн?
— Никакого. Мы ее не видели.
— Никогда?
— Никогда. У нас сложилось впечатление, что она нас избегает и что Ольга тоже не хочет нас с ней знакомить. Мы узнали, что они снова дружат, только когда она рассказала о встрече у вас в участке.
Эспиноза некоторое время сидел молча. Пара ждала, когда он что-нибудь скажет, но он все молчал. Когда молчать уже стало неловко, отец Ольги произнес:
— Комиссар, вы считаете, что нашу дочь убили?
— Это лишь гипотеза, у меня нет доказательств. В целом все указывает на трагическую случайность.
— Но ведь вы бы не стали нас навещать, если бы у вас не было каких-то подозрений?
— Я обещаю вам, что если я выясню что-либо, проливающее свет на обстоятельства ее смерти, то обязательно лично вам сообщу. Прошу вас только об одной услуге. Не говорите никому об этом нашем разговоре. То есть для всех — я никогда у вас не был. Вы можете быть уверены в одном: я действительно сильно огорчен смертью Ольги и постараюсь сделать все возможное, чтобы выяснить, что на самом деле произошло. Благодарю за то, что согласились меня принять.