Однако, несмотря на популярность югославянской идеи в «образованных слоях-сербского общества, в партийно-политических кругах она довольно долго не встречала особых симпатий. Программные документы большинства партий пестрели заклинаниями о необходимости решения «прадедовской задачи сербского освобождения и объединения». Лишь в программе Независимой радикальной партии”, принятой в 1905 г.. упоминалось о важности «поддерживать дух югославянского единства»3. Военные успехи Сербии и ее территориальные приобретения в 1912-1913 гг., как уже говорилось, во многом изменили обстановку в стране. Теперь и ее политический истэблишмент, а не только общественные круги, стал задумываться о судьбе «братьев с того берега Савы. Дрины и Дуная».
Вместе с тем, не стоит абсолютизировать и переоценивать значение такого «поворота» сербских политиков. Югославянский аспект сербской национальной программы (при существовании-то Австро-Венгрии) носил идеальный характер и не имел «ничегс общего с конкретной государственной политикой»4. Накануне Первой мировой войны в белградских коридорах власти о нем не было принято говорить вслух. Приоритет от-
более жизненным целям'. В новых же, сложившихся после балканских войн, ус-I разряд таковых выдвигались задачи освоения и обустройства только что придых областей. А это требовало времени. «В наших интересах, - говорил Н. Па-заключения Бухарестского мира, - чтобы Австро-Венгрия просуществовала “ 25-30, дабы мы смогли так „переварить" наши новые территории на юге, что X их принадлежности уже никогда и никем не мог быть поставлен заново»5”, того, немалое значение для руководства Сербии имели отношения с Черного-Пслелив между собой освобожденные пределы Новипазарского санджака (Рашки), :их королевства наконец-то соприкоснулись своими границами. В начале 1914 г. ними, в тайне от Австро-Венгрии и при одобрении России, начались переговоры о ттсном сотрудничестве в военной, финансовой и дипломатической областях. О том d-їько важнейшим для Пашича в тот момент был диалог о реальном сближении н Черногории в сравнении с довольно абстрактными лозунгами югославянского *. свидетельствовал и российский посланник в Белграде Н.Г. Гартвиг. Донося 7 я российский МИД об установленном контакте, он сообщал: «Пашич находил же-і оставить ныне в стороне все заботы о „неосвобожденных еще сербских брать-I югославянстве", а подумать о мероприятиях, которые на деле скрепили бы узы .вных народов (т.е. сербов и черногорцев. - А.Ш.)»6.
Итак, очевидно, что даже в условиях югославянского идейного «крена» Н. Пашич -этот (вспомним оценку Л.Д. Троцкого) «абсолютный властитель Сербии»7 - продолжал в своей реальной политике отдавать приоритет решению насущных «внутрисербских назовем это так, задач. Югославянская же перспектива лежала для него далеко за сербским горизонтом. И вряд ли вообще предполагал старый сербский премьер, котором30 в год начала войны исполнилось 70 лет, что он и современное ему поколение политиков окажутся не только свидетелями, но и действенными участниками югославянск:-го объединения. Саму возможность реализации этой идеи он, казалось, добровольна «отдавал» в руки будущих генераций. Но история распорядилась по-иному. Сараевский выстрел зажег европейский пожар’. Все смешалось...
Проба пера. Нишская декларация. С началом войны «югославянский вопрос* был открыто поставлен сербским правительством, что нашло свое отражение і Нишской декларации, принятой Народной скупщиной 7 декабря 1914 г." В документі торжественно провозглашалось: «С непоколебимой уверенностью в решимость всег і сербского народа до конца отстаивать свое Отечество и свободу, королевское прам-тельство в настоящий судьбоносный момент считает своей главнейшей и единствг*-ной задачей - способствовать успешному завершению этого великого вооруженной противостояния, которое с самого начала стало одновременно и борьбой за освобождение и объединение всех наших еще несвободных братьев сербов, хорватої ■ словенцев»8.
По мнению ряда историков, Нишская декларация явилась следствием тех интег листских тенденций, которые проявились в политической жизни Сербии еще В npejBI-енные годы, а также отражением настроений самого Пашича и руководства Радика*»-ной партии9. Несомненно, в таких утверждениях имеется доля истины, однако для Гit глубокого проникновения в суть югославянской программы сербских властей во в^ Первой мировой войны есть смысл обратиться к иным, а не только чисто идеологи ким, мотивам ее обнародования, а также реконструировать тот военно-политическ дипломатический «расклад сил» в Европе и на Балканах в первый период против*, ния, на фоне которого и шла работа по ее выработке...
30
Приведем еще один пример явной натяжки, подчиненной современной конъюнктуре: стрел Гаврилы Принципа в Сараево представлен в одной из работ «актом междуна терроризма» (Вяземская Е.К. Босния и Герцеговина: их место и роль в европейских кп тах начала XX в. // В «пороховом погребе Европы». М., 2003. С. 353).