Уже 5 августа, т.е. буквально через несколько дней после трансформации «лока. го» австро-сербского конфликта в общеевропейскую войну, министр иностранньн России С.Д. Сазонов посоветовал Пашичу пожертвовать известными территори сербской Македонии (восточной ее частью до реки Вардар) в пользу Болгарии для печения хотя бы благожелательного нейтралитета последней в войне. По свидетел поверенного в делах России в Сербии В.Н. Штрандтмана, премьер соглашался на торую коррекцию сербско-болгарской границы, полагая возможным провести ее ближайшему к Вардару с восточной стороны водоразделу». Мало того, из разго
їломат вынес убеждение, что «в случае получения Сербией Боснии и выхода к ■ке она в своих уступках пойдет дальше»10.
■ление союзников, их требования территориальных уступок «соседке» заставили X политиков задуматься и о собственных контрпретензиях. 29 августа замес-Пашича по министерству иностранных дел Йован Йованович подчеркнул на-льную необходимость разработки целостной программы, «в связи с вопросом о 'ации Болгарии». Когда же сутки спустя в адрес сербского кабинета последовал смместный англо-русско-французский демарш аналогичного содержания (уступ-Ьплгарии в Македонии с обещаниями возмещения в другом месте), Пашич в ответ л. что «Сербия была бы расположена уступить часть своей территории после по-сной войны держав Тройственного согласия, когда они диктовали бы условия и лали бы возможность получить сербо-хорватские территории с прилегающим ■■ігрежьем»11. Налицо, как видим, известная подвижка в сторону возрастания терри-■фвальных требований (по сравнению с претензиями только на Боснию и Герцеговину і иыжиом к морю), но это еще не всеюгославянский формат.
Таким образом, можно заключить, что поначалу сербское правительство в принципе fcno готово обменять часть своей Македонии на территориальные приращения на за-шх и севере - т.е. в Боснии и Герцеговине и Хорватии, но обязательно с гарантировании выходом на Адриатическое побережье. С точки зрения геополитики, здесь все ясно ■ чгично. Сербия - это единственное на Балканах государство, не имевшее свободного ■■юла к морю, что делало его положение крайне уязвимым, - изо всех сил держалась в долину реки Вардар, представлявшую собой единственный удобный выход к эгейс-ініу порту Салоники. В условиях же активизации попыток дипломатии стран Антан-пі привлечь нейтральную Болгарию к участию в войне на своей стороне и обещаний ей обширных компенсаций в Македонии, что сопровождалось усилением давления на Орбию, в Нише выдвигали свои контртребования - обеспечить протяженный выход к •-їриатике. Разница между болгарскими и сербскими «аппетитами» заключалась в том, для удовлетворения Болгарии требовалось согласие Сербии, для сатисфакции же *хледней - окончательная победа держав Антанты в войне, поскольку Сербия претен-ж»ала уже на австро-венгерские владения - Боснию и Герцеговину, Хорватию, Далма-■ню. Потому и соглашались сербы на этот «обмен» только после победоносной войны, *етя союзники настаивали на немедленном согласии Ниша на передачу вожделенных македонских земель Софии.
Интересны объемы компенсационных притязаний Сербии в первый месяц войны ->ни неопределенны, весьма противоречивы и неполны (то Босния, то сербо-хорватские территории Австро-Венгрии, но и то, и другое с побережьем - это главное; о словенских землях упоминаний вообще пока нет). Оно и понятно, ведь интегральная югославянская программа только разрабатывается - для ее подготовки и аргументации правительство привлекло крупных специалистов в сфере этнографии, лингвистики, истории: Йована Цвийича, Александра Белича, Йована Радонича, Слободана Йовановича12...
А тем временем представители Антанты вели активные переговоры с другим кандидатом в союзники - Италией, о позиции которой следует сказать особо, имея в виду ту роль, какую «итальянский фактор» сыграет в истории объединительного движения югославян в годы войны.
Как известно, после открытия военных действий в Европе Италия не выступила на стороне своих «партнеров» по Тройственному союзу (Германии и Австро-Венгрии), а объявила о нейтралитете, искренность которого мало кого могла обмануть, ведь статус нейтральной державы позволял ей, выждав время, выяснить у воюющих сторон, какук цену готова предложить каждая из них за сохранение нейтралитета или потенциальн :* военное содействие. Опираясь на провозглашенный принцип «sacro egoismo» («свяшев-ный эгоизм»), итальянское правительство в первые же дни войны вступило в параллел ■ -ные переговоры как с представителями государств Антанты, выговаривая себе лучше условия для возможного вступления в войну, так и со своими номинальными союзниками - Центральными державами - о будущих компенсациях за нейтралитет (согласно статьи VII Тройственного союзного договора от 1887 г.)... Начиналась долгая и рутинни «игра» в нейтралитет, что и понятно, поскольку ставки были слишком высоки, чт»5* ошибиться или продешевить, - именно со вспыхнувшей войной в Риме связывали ва надежды не только на осуществление своих национальных стремлений, но и на удовлс--ворение широких геополитических вожделений.