Но в дело вмешались непредвиденные обстоятельства. В конце лета 1900 г. было объявлено, что королева Драга беременна, - хотя многие сведущие люди знали, что это в принципе невозможно. Впавший в эйфорию монарх трепетал в ожидании наследника или наследницы престола, а подданные заваливали дворец дарами - один из его покоев был буквально забит колыбелями, которых будущей матери нанесли целых 43 штуки. Но время шло, а дитяти все не было. Наконец, иностранные доктора осмотрели Драгу, и в апреле 1901 г. вынесли вердикт: «Рождения ребенка нельзя ожидать». Беременность была признана «ложной»22... Вспыхнул грандиозный скандал, а русский двор, с самого начала относившийся к «положению» Драги с подозрением (с подачи королевы-матери Натальи Обренович), стал откладывать уже согласованный было визит в империю.
Повторим - своей поездке в Россию король придавал огромное, если не сказать, р€шающее, значение. И «странные» заминки с определением ее сроков, допускаемые российскими властями, расстраивали его не на шутку. В состоянии, близком к срыву, и не надеясь больше на дипломатов, Александр Обренович пошел на прямое нарушение всяческого этикета, попросив в октябре 1901 г. отправиться в Петербург «на разведку» :амого начальника русской секретной агентуры на Балканах полковника А.И. Будзило-вича, которого хорошо знал со времен организации слежки за экс-королем Миланом в Вене и охраны собственного семейства в Белграде. При этом посланец короля был снаб-«ен специальным письмом от русской Миссии23.
Однако, это откровенное (хотя отчасти и извиняемое отчаянием) игнорирование принятого порядка ведения дел привело к прямо противоположному результату. По сообщению сербского посланника в Петербурге Стояна Новаковича, «граф Ламздорф не пожелал и говорить с прибывшим о главном предмете его вояжа», назвав сам факт вмешательства полицейского чина в сферу высшей дипломатии «impardonnable»24...
Прямого отказа сербской королевской чете на поездку в Россию и на сей раз не последовало - ее продолжали держать в неведении по прежней формуле: «посещение императорского двора в принципе решено, оно состоится в удобное для того время»25. 13 июня 1902 г. граф Ламздорф послал в Белград телеграмму о том, что Александр с супругой будут приняты осенью в Ливадии26. Казалось, все препятствия преодолены -так, по крайней мере, считали русские дипломаты: в то же самое уверовал и король. И тут, как гром среди ясного неба, прозвучала весть о болезни императрицы Александры Федоровны, следствием чего стала отмена уже намеченного визита27. А1 октября Ламздорф в телеграмме новому посланнику в Сербии Н.В. Чарыкову привел подлинные слова государя: «О поездке четы вообще больше не может быть речи. Одного короля мы когда-нибудь примем»28.
В высказывании Николая II обращает на себя внимание неприкрытая неприязнь к королеве Драге. Что и почему изменилось в его отношении к ней за два с небольшим года? Ведь в июле 1900-го (не будучи, конечно, «русской фавориткой» в буквальном смысле, как ее подчас именуют сербские авторы29) она представляла известный интерес для русской политики. Не зря оценка дипломатов, что «принятое королем Александром решение сочетаться браком с православной сербской уроженкой не лишено некоторых политических преимуществ», обрела тогда высочайшее одобрение30.
Уже упоминалось, что случай с ложной беременностью королевы нанес сильный удар по ее престижу - с одной стороны, открылась возможность (пусть даже не прямой умысел, а всего лишь возможность) аферы, никогда и никем в сообществе европейских монархов не прощаемой. С другой же - подтвердились слухи о бесплодии Драги, что жестко поставило вопрос о престолонаследии. А в сентябре 1902 г., в прямой связи с последним, пошли слухи о намерении короля провозгласить наследником престола ее брата - никчемного Никодия Луневицу. Вряд ли они соответствовали реальным планам Александра, но резко отрицательный настрой в обществе в отношении монаршей четы, несомненно, усилили. Российская миссия подробно извещала о том Петербург, подчеркивая, что «семья королевы Драги в Сербии крайне непопулярна, особенно мужские члены ее»31.
Ко всему прочему добавились интриги. При дворе Романовых имелось мощное ан-тисербское лобби в лице пресловутых «черногорок», дочерей Николы Черногорского -Анастасии и Милицы. Постоянно интригуя, они чернили Драгу, добиваясь результата, -не случайно первой охладела к идее ее приема именно императрица32. С.Ю. Витте прямо говорил об этом: «Когда государь был в Ялте, король Александр, по-видимому, хотел приехать к нему с женой с визитом, но визит был отклонен, что произошло не без интриг черногорок». И далее о них же: «Замечательно, что когда король Александр женился на бывшей фрейлине своей матери, сделав, таким образом, mesalliance, то черногорка № 2 (Анастасия Николаевна. - А.Ш.) говорила, что король дурно кончит»33.