Эти и другие группы добровольцев, собравшиеся в Боровом селе, в количестве около сотни человек, так же как и местные сербские бойцы, оружие получили через сеть ТО (территориальной обороны), организационно входившей в ЮНА и бывшей под полным контролем Белграда, сумевшим даже отчасти вывезти запасы оружия ТО с чисто хорватских территорий.
Все это, однако, не означало полной подчиненности добровольцев власти Сербии, но лишь то, что последняя, обеспечив им поддержку, сняла с себя ответственность за их действия и фактически ожидала дальнейший исход.
В сербском народе тогда был силен национальный настрой и выступи власть против него, то учитывая и без того большое недовольство народа коммунистической идеологией вполне было возможно прямое восстание против власти. Тот же Вукашин Шошковчанин имел сильную поддержку в местной сербской среде, в том числе в соседней Сербии, отделенной лишь Дунаем от Борово села и Вуковара, и тамошние воеводинские сербы, да и немалый процент других народов Воеводины, в том числе венгров, и даже хорватов, участвовали в боях в Славонии, Банате, Западном Среме. И в самой Воеводине стали возникать подобные добровольческие, а то и открыто «четнические» отряды, чему характерный пример четнического воеводы Йово Остоича, создавшего такой отряд в своем селе, и с самого начала активно помогавшего сначала «задунайским» сербам, а затем прошедшим по другим фронтам этой войны. Шошковчанин тогда был одним из самых выдающихся кандидатов на роль общесербского вождя, а это с учетом близости Сербии, делало его опаснее от иных подобных лидеров в Книнской Краина, Потому по мнению многих очевидцев тех событии, совсем не случайно произошел несчастный случай с ним когда он, выросший на Дунае, осенью 1991 года утонул переправляясь через него на лодке. Шошковчанин, видимо, оказался чересчур успешен, ибо тот разгром, что пережили хорватские силы при попытке занятия Борово, сделал его слишком популярным во всем местном сербском народе.
Хорватские силы тогда, благодаря собственным командирам, попали, практически, в засаду сербам, которых они явно недооценили. При этом хорватское командование выжидало весь апрель, когда у сербской обороны Борово села ослабнет внимание, и действительно некоторые добровольцы стали уже возвращаться назад домой. Был подготовлен сценарий установления хорватской власти – оккупация села, убийства и аресты наиболее непримиримо настроенных к хорватской власти сербов, а также тех, кто получил или купил оружие, хотя и некоторые хорваты, в погоне за наживой перепродавали сербам оружие, которое им раздала ХДЗ. Дома убитых и арестованных передались бы сторонникам ХДЗ, в первую очередь участникам взятия этого села, и позднее такая схема была опробована в других селах. Как действовала новая хорватская полиция, было наглядно показано в самом начале нападения 2 мая на Борово, когда она напала на дом, где муж и жена с соседями мирно пили кофе, а когда на переговоры пришел начальник милиции из относительно мирного, но, главным образом, уже хорватского Осиека, то «полиция» убила двоих пришедших с ним милиционеров – серба и хорвата, а двоих (тоже серба и хорвата) ранила. Однако, занятие самого Борово оказалось посложнее, и когда около двух сотен «полицейских на трех автобусах, трех „лендроверах“, одном „комби“ и одном „Опеле“ вошли в центр села, то сразу же попали под сербский огонь из дворов и с крыш домов, а хорватский командир был убит при попытке водрузить, знамя на здание местного правления. Хорватские силы были полностью разгромлены, и потеряв до несколько десятков убитыми и около трех десятков пленными. Среди пленных и убитых полицейских оказались не только „вуковарские“ или заезжие „усташи“, но и нанятые хорватской властью албанцы и румыны, также попал в плен и один гражданин СССР, как и несколько хорватских и западных телеоператоров и журналистов. Сербы потеряли всего несколько человек убитыми и ранеными, хотя им и повезло, что нападение произошло за десять минут до конца урока в местной школе, что показывает вместе с тем и саму неожиданность нападения.
Удивляет здесь непродуманность хорватской тактики, ибо главными силами они вошли в центр села, а остальные хорватские силы, окружившие село, так и остались на местах. Пытаясь выйти из села, «полицейские» взяли в заложники женщин из числа медперсонала местной больницы, но не это спасло их, а вмешательство ЮНА, передавшее позднее пленных хорватскому командованию, которое, правда, было заинтересовано лишь в своих хорватах, но не в наемниках. Разгром в Борово хорватских сил в каком-то смысле ознаменовал начало большой войны, Союзное правительство пыталось правда лавировать, и 4 мая издало Указ о создании силами ЮНА «зон безопасности» между сербскими и хорватскими силами, но это только разъярило хорватское руководство, ибо уже 12 мая 99% сербов в САО Краине высказалось за присоединение к Сербии, а 19 мая на референдуме хорватской власти, проведенном, естественно, лишь на ей подконтрольных территориях, было провозглашено отсоединение Хорватии от Югославии (разумеется, без всякого учета мнения сербов из САО). 28 мая в Загребе проходит первый парад ЗНГ (сил народной гвардии), то-есть хорватской армии, что особого протеста в союзном югославском правительстве не вызвало. Война между сербами и хорватами стала разгоратьсяб и с началом боевых действий в Словении хорватские силы 27 июня блокируют ЮНА в Осиеке.
В это время начинается война и в «Книнской Краине» (как стали тогда называться сербами области Лики, Кордуна, Бании и Далмации, оказавшиеся под сербской властью) боями 26-27 июня за городок Глина. В Глине первый раз были опробованы местные сербские силы сведенные в части ТО и в отдельные отряды «красных беретов"(„книнджей“), четников и прочих добровольцев. Глину выбрали хорваты потому, что до войны гарнизона ЮНА в ней не было, но пока хорватское командование раскачивалось, там была дислоцирована бригада ЮНА, усилившая местную бригаду ТО в составе Первой тактической группы. Хотя хорваты смогли пройти по еще довоенной водной переправе и захватили село Грачаницу и разгромив тамошнюю роту, сербы перешли в контрнаступление и разбили наступавших, захватив несколько танков и БТР. Десятки хорватов было убито, взято в плен и просто утонуло на переправе.
Менее удачно развивались события под Госпичем. Хотя здесь была казарма ЮНА, а большинство милиционеров были сербами, хорваты с началом боев 29 августа смогли захватить центр этого небольшого городка, а потом и казарму. Местные сербы организованные в Госпичкий отряд Лапачкой бригады ТО были вытеснены на окраину. Многие из них не слишком стремились в бой, а отправлялись в Сербию или в соседний Книн, откуда помощь подходит не спешила. Местный командир только сформированного четнического отряда-раде Чубрило отправился за помощью в Белград в штаб опозиционного национального движения СПО (српски покрет обнове – сербское движение обновления). Хотя лидер этого движения Вук Драшкович считался вождем массовых антиправительственных демонстраций в Белграде (9 марта) направленных против власти Слободана Милошевича, военная безопасность вооружила отряд Сербской гвардии (Српска Гарда) в 128 человек и под командованием Джордже Божовича-«Гишки» отправила на фронт под Госпич. Туда же, под Госпич со стороны было послано 9 танков и 4 БТР и собранным в числе около 400 человек отрядом 15 сентября был начат штурм Госпича. Хорваты оказали упорное сопротивление и вдобавок два танка столкнулось и экипаж одного из них бежал, оставив танк противнику. Вскоре «Гишка» лично командовавший своей СГ погибает в бою и как небезосновательно предполагается по заказу спецслужб из Белграда (учитывая что потом в течении года-двух было убито неизвестными в Сербии большое количество «братвы» из «Вождовачкой» (Вождовац – район Белграда) группировки поддерживавшей СПО). В сербских рядах началась неразбериха и в итоге они были выбиты из Госпича. Несколько более успешно, но схожим образом велись бои под Обровцем и в районе Киево. Более активно велись разведывательно-диверсионные действия, однако их результаты войсками на фронте не использовались и поэтому происходили случаи когда целые части попадали в засады, как например это произошло под Дырнишем в районе Попово-села. К тому же неукомплектованные части ЮНА в силу полной зависимости от «миротворческой» политики Белграда и «международного сообщества» играли непропорционально пассивную роль. Местные силы ТО отличались безынициативностью и низкой подготовкой, а то и равнодушием к вопросам подготовки. В силу этого практически всю эту войну вели сводные отряды величиной в роту-батальон и состоявшие в своей большей части из местных и приезжих добровольцев.Подобному характеру войны способствовала и общая стратегия сербской, а отчасти и хорватской сторон следовавшим духу тайного договора Милошевича и Туджмана достигнутого в 1991 году в поселке Караджорджево на границе Сербии и Хорватии. Этот устный договор предусматривал раздел не только Хорватии, но и Боснии и Герцеговины между Белградом и Загребом и само последующее развитие событий подтверждает его существование. Вопрос только в том в каком объеме и по каким этапам осуществлялся бы размен территорий и кто в таком случае оказывался бы в выигрыше. По большому счету было вообще непонятно, зачем нужен такой размен, вызвавший «этнические чистки» больших размеров в Хорватии, а затем и в Боснии и Герцеговине. Подобная политика ввергла государство в хаос грабежей, убийств и беззакония. При этом в самой Сербии продолжали оставатся милионые нацменьшинства, албанцы с началом войны перешли к полному бойкоту госучреждений и их родоплеменные кланы откупаясь от чиновников взятками и тем самым вышли из-под всякого контроля власти. Так как на фронте много не решалось то главную роль стали играть различные «специальные» группы подконтрольные спецслужбам, правда больше смахивавшие на банды. Власть сама разрешила подобную анархию способствовав появлению ряду ей подконтрольных богачей, впоследствии с легкостью соглашавшихся на любые перемены политики верхов. О переменах в идеологии писать тут смысла нет ибо верность идеям в данной войне было вещью непопулярной, а к тому же часто использовалась для обычного мошеничества. Сербская сторона в наибольшей мере была подвергнута политики такого «внутреннего разложения» и многие ее бойцы отличались не на фронте где постоянно на все и вся жаловались и при случае норовили сбежать с позиции, а в тылу пьянством, грабежами, интриганством, сплетнями. Так и не став настоящим войском местные силы оказались неспособными действовать без помощи даже небольших подразделений ЮНА и госбезопасности Сербии,что выяснилось уже осенью 1991 в Западной Славонии.