Он говорил по-русски почти правильно.
— Николай Загорянов.
— Николай? А меня Иован, по-вашему — Иван, Иован Милетич. Ну, садись ближе ко мне. Это так хорошо, что мы встретились, Николай!.. Я давно знаю это имя. Вот смотри.
Он достал из полевой сумки сильно потрепанную книжку. На обложке я прочел: «Како се калио челик».
— Это роман «Как закалялась сталь» на сербском языке. Ваш Островский написал. Его тоже звали Николай. Я очень люблю эту книгу. Она всегда со мной. Я даже взял себе фамилию его героя, когда началась война. Может, это нескромно?.. Если бывает тяжело, я раскрываю книгу и читаю. Становится легче на душе… Ну, знакомься с моими товарищами. Это Джуро Филиппович, который тебя привел, спасибо ему. А это Бранко Кумануди… Бранко, ты что, спишь?
Из темного угла вылез закутанный в итальянскую шинель партизан, неуклюжий и грузный, с лоснящимся, одутловатым лицом и большой курчавой головой. Протерев заспанные глаза, он улыбнулся мне во весь рот и ни с того ни с сего сказал:
— Хвала богу!
— Мы все любим Советскую Россию, — с мягкими интонациями продолжал Иован Милетич. — Любим с детства. Я очень хочу, чтобы все плохое, что еще у нас есть, мы уничтожили, а всему хорошему научились бы у вас.
Он подбросил на тлевшие угли немного сучьев. Пламя ярко разгорелось. При его свете я, наконец, разглядел как следует этого парня с пылким темпераментом, резковатого и быстрого в жестах и речах. То, что он взял Корчагина себе в пример, тотчас же расположило меня к нему. Во всем его облике было что-то привлекательное, запоминающееся. Крупное смугловатое лицо, тщательно выбритое, с подстриженными усиками и чуть намеченной бородкой, открытый высокий лоб, небольшой правильный нос, несколько выпяченные губы, разлетистые широкие брови, темно-русые густые волосы. Глаза блестящие, карие, с продолговатым разрезом, взгляд твердый и прямой.
Милетич настойчиво начал звать меня в Боснию, в свою роту, в Шумадийский батальон Первой Пролетарской бригады, и тут же, не давая мне опомниться, торжественно заявил, что отныне мы — он и я — побратимы, названные братья: будем, как перелетные птицы в стае, крыло к крылу, во всем станем помогать друг другу. Таков старинный обычай побратимства.
«Русы храбрые юнаки, воевать помочь они нам могут!» — продекламировал Иован.
Обрадованный и возбужденный встречей со мной, он только сейчас заметил Лаушека, скромно присевшего у входа.
— А ты кто? — схватил он его за плечи. — Тоже рус?
— Нет, я чех, Евгений Лаушек.
— Чех? Замечательно! Все славяне — братья! В нашей бригаде, — с увлечением говорил Милетич, — есть люди всех национальностей страны, все простые трудящиеся. Потому она и называется Пролетарской. У нас Народный фронт! Вот Джуро, он серб. Крестьянин и лесоруб, умеет пахать, сеять, лес рубить и делать из дерева чашки, ложки, кадушки, гусли. Он из очень бедного села Велики-Цветич, это возле Дрвара, где сейчас находится наш верховный штаб. Видите, какой он худой? Кулаки сдирали с него кожу и лепили на свою, чтоб была толще. Вот и ободрали его, как липку, так что он бросил хозяйство и ушел в лесорубы. А посмотрите на Бранко. Он хорват из Сараево. Там у него маленькая кондитерская лавка. Казалось бы, что между ними общего? Селяк и кондитер. Серб и хорват. До войны у нас была такая либеральная газета «Политика». Я сам видел в ней смешной рисунок: два человека — серб и хорват — изо всех сил колотят друг друга, а внизу надпись: «Два совершенно одинаковых народа на одном и том же языке,[10] в одних и тех же выражениях стараются доказать друг другу, что они два совершенно разных народа». Вот как было. А теперь — смотрите. Борьба свела их вместе. Теперь они оба коммунисты и всегда «раме уз раме» — плечо к плечу. В их дружбе, в нашей дружбе сила партии! — с горячностью воскликнул Иован.
Лаушек прервал его:
— Хорошие, верные слова. Но… — Он нетерпеливо взглянул на меня. — Но, может быть, перейдем к делу? Где тут командование?
— Какое у вас дело? — быстро спросил Милетич.
Хотя он и сам был «гостем» в бригаде, я все же решил посоветоваться сначала с ним и подробно изложил ему наш план нападения на Бор.
— Там ждут, — добавил я. — Если действовать энергично и внезапно, успех обеспечен. У нас есть сведения о Боре, которые будут полезны командиру бригады. Надо ему обо всем доложить.
Милетич сначала увлекся планом, но потом, будто что-то вспомнив, заметно смутился, помрачнел.