— Слава богу! — произнесла Марта совершенно не по-пионерски и вдруг заплакала.
И это не подходило пионерке, но мы простили ей.
Наперебой и довольно невнятно мы принялись рассказывать, что этикетки у мухоморов и шампиньонов были перепутаны, что сначала мы шли по бору, потом искали поломанные ветки и, наконец, увидели следы от каблуков с пластинками.
— Вот это история! — сказал Сергей. — Как в газете.
— Вот это история! — удивился Криймвярт.
Но вдруг его взгляд упал на корзинку с белыми мухоморами, и он покраснел. Они не собирались воровать. Они только заняли грибы, до вечера. Думали, что это шампиньоны, и взяли их с собой, чтобы набрать таких же. Они вовсе и не собирались играть в робинзонов, а хотели для детского сада набрать самых хороших грибов. Но так как лучшие грибы — это шампиньоны, то… ну… и взяли. Криймвярт покраснел до ушей.
Когда двое наших отставших, запыхавшись, забрались на пригорок, мы вместе доедали бутерброды шестого «Б».
— Я ведь говорила, что все живы, — возвестила Лора.
А ее соседка по парте, которая была умна задним числом, добавила:
— Был бы у нас с собой горн, можно было бы потрубить.
В корзины мы набрали грибов вместе. Вместе отнесли их в детский сад. А семь мухоморов из семейства Amanita virosa положили на прежнее место. Один гриб — без ножки.
У всех у нас было приподнятое настроение. Особенно радовался Сергей.
— А мне говорили, что вы в ссоре, — притворно разводил он руками. — Что ваши отряды ненавидят друг друга, обходят стороной.
Время от времени он повторял:
— Даже ядовитые грибы бывают полезны, что там и говорить.
От такого ненужного разговора пахло учительской. В этом не было сомнений.
Экзамен учительнице (Второй рассказ Юхана Салу)
К нам пришла новая учительница английского языка. За последние полтора года — третья.
Приход новой учительницы — событие, которое мгновенно все отодвигает на второй план. Поэтому еще до встречи мы знали, что Ирина Карловна Ко́йксаар очень молода, носит костюм в клеточку и туфли на каблуках, что у нее на щеках ямочки и родинка под глазом.
Это были предварительные наблюдения. Остальное предстояло узнать при первой встрече.
Встреча наступила в назначенный срок. Мы знали, что новенькую приведет в класс директор. Знали, что директор не произнесет ни слова, а она скажет: «How do you do?»[1]
Так бывало всегда. Мы не могли лишь предугадать, что будет делать новая учительница после ухода директора. Тут напрашивалось несколько вариантов. Либо она схватит мел и помчится к доске, чтобы с первого урока навалить на нас большую нагрузку. Либо возьмет в руки учебник и, впадая в другую крайность, начнет доказывать, что мы — безнадежные тупицы и прежняя учительница ничему нас не научила. Либо она может оказаться просто человеком.
Ирина Карловна улыбнулась нам и еще раз повторила:
— How do you do?
Жаль, что на свете так мало вопросов, на которые можно ответить тем же вопросом!
— How do you do? — зачирикали девочки на первой парте.
— How do you do? — засиял Тихий Мюргель.
— How do you do — послышалось отовсюду.
Сидящий за третьей партой Эймар Ринда обернулся. При встрече новой учительницы Эймар никогда не чувствовал себя председателем совета отряда.
— Испуг номер один отменить! Передай!
Через миг приказ дошел до Камарика, нашего пиротехника. Камарик — мальчик с большими ушами, который, по мнению Антон Антоныча, учителя математики, лишь каким-то чудом перешел в восьмой класс. Со всякими там a, b и прочими алгебраическими знаками Камарик творил на доске такие чудеса, что Антон Антоныч приходил в ужас. Он хватался за голову и говорил: «Нет, я больше не могу. Кто-то из нас сумасшедший. Или я, или ты!»
На это Камарик отвечал, как научил его Туртс, что он за свое здоровье ручается.
— Испуг номер один отменить, — повторил Камарик неслышно и с явным сожалением положил руки на парту.
Мы все обрадовались. Испуг номер один означал бросать на пол пистоны. Мы были бы просто болванами, если бы таким образом стали встречать молоденькую учительницу, которая уже третью минуту нам улыбается.
Эймар снова улыбнулся.
— Испуг номер два. Передай.
Испуг номер два мы предлагали всем без исключения новым учительницам. Он состоял в том, что Туртс, обратив на себя внимание легким покашливанием, поднимался с задней парты. Яан Туртс высокий, почти два метра. Дело, конечно, не в росте, а в том, ка́к он умел этим пользоваться. Туртс вытягивался, словно подзорная труба. Казалось, он растет на глазах под воздействием какой-то магической силы. Для большего эффекта он становился на ящик из-под мела, но этого никто никогда не замечал. И вот наконец голова Туртса маячит рядом с плафоном. Это было потрясающее зрелище. Но Ирина Карловна вместо того, чтобы вскрикнуть, прикрыть лицо рукой или проявить свой испуг каким-либо иным женственным способом, только чаще замигала: