– Здорово! – обрадовалась Диана, – Я обожаю такие старомодные сериалы.
– Я тоже, – сказала Вайлет, читая фейковую газету и, после раздумья над прочитанным, спросила, – а правильно ли я поняла, что в катакомбах прорва гигантских многоножек?
Гийо утвердительно кивнул.
– Еще какая прорва!
– Так, а насколько разные размеры у этих существ?
– Размеры? – переспросил Гийо, – Ну, пожалуй, от трех дюймов до трех метров.
– Мы, – добавила Диана, – решили, что это может быть восстановленная палеозойская многоножка – артроплевра. Размеры совпадают.
– Казалось бы, похоже, – произнесла Вайлет, – но если некто нашел метод возрождения палеозойских существ, то он предъявил бы их научной общественности. Ведь это очень серьезное достижение. Но вместо этого, некто заселяет ими катакомбы. Какой смысл?
– Например, – предположил Юхх, – некто решил проверить, выживут ли эти существа в современной среде. Ведь с палеозойской эры состав воздуха изменился, концентрация кислорода упала. Считалось, что для гигантских сухопутных членистоногих это стало проблемой. Но вчера мы убедились, что проблема для них была сильно преувеличена.
– Я уже черкнула в инфосеть мини-статью об этом, – добавила Эдрин, и повернула свой ноутбук так, чтобы Вайлет Нейлс могла прочесть текст.
Та сделала жест-просьбу дать минуту на ознакомление, затем быстро пробежала текст глазами, и спросила:
– Эдрин, верно ли я поняла: ты ставишь под сомнение устоявшуюся в мире гипотезу о пассивном трахейном дыхании гигантских членистоногих палеозойской эры?
– Да, верно. Что, если у современных сухопутных жуков трахейное дыхание пассивное только потому, что у них малые размеры? Что, если у гигантских палеозойских жуков и многоножек была механическая вентиляция, как у клоаказавров? Мы уже осмотрели особей, добытых на вчерашнем сафари, и нашли полости между панцирем и мягкими тканями. Такие полости работают, как кузнечные меха при движении.
– О! – удивилась Вайлет, – Так, вы успели провести вскрытие этих многоножек?
– Вскрытие само получилось, – ответила астронавтка, – мы вообще-то стреляли по ним длинными очередями с короткой дистанции.
– Ясно, Эдрин. Это очень любопытное наблюдение. Но давай вернемся к вопросу: что мотивировало неизвестных персон на разведение клоакозавров в подземном Париже? Установить их жизнеспособность можно было за месяц, а, судя по разбросу размеров особей, эксперимент в подземельях продолжался не один год, иначе как родилось бы несколько поколений этих существ.
– Ну… – протянул Юхх, – …Может, организаторы эксперимента хотели дождаться, пока первое поколение многоножек достигнет предельного размера.
– Вот оно достигло, и что?.. – спросила Вайлет.
Ответом ей было молчание. Действительно: и что? Подождав минуту, она продолжила:
– …По всему выходит, что организаторы сотворили этих существ не для демонстрации научных достижений, и не для розыгрыша. Вероятно, по замыслу организаторов, эти существа были предназначены для какой-то иной цели.
– Для какой, например? – спросил Гийо.
– Пока не знаю. В принципе, кто-то мог бы разводить этих существ ради производства комбикорма или каких-то биологически-активных веществ. Ферма, или вроде того.
– Допустим, – откликнулась Диана, – но какого черта делать это в подземном Париже?
– А может, – предположил Юхх, – эта ферма была в изолированной части катакомб, но в какой-то момент некоторые многоножки нашли ход в главные туннели и, незаметно от организаторов, переползли туда.
– Прямо так незаметно? – с откровенным скептицизмом переспросила Эдрин.
– Ну… – Юхх пожал плечами, – …Может, организаторы заметили, однако решили, что особых последствий это не повлечет, поэтому можно не информировать город.
– Так! – произнесла Вайлет, – Вопрос к парижанам: где могла быть подобная ферма?
Гийо с Дианой переглянулись, и Гийо ответил:
– Сен-Дени. Есть идея, что твари гнездятся в каких-нибудь заброшенных катакомбах за кольцевой магистралью. Там много старых ответвлений северо-западного коллектора.