– О! – Вайлет явно обрадовалась, – Тогда, давайте, посмотрим карту этого сектора!
– Этих ответвлений может не быть на карте, – предупредила Диана.
– Понятно, однако, я говорю о карте поверхности. Можно взять из сети, но, может у вас найдется более удобная...
– Конечно! – подтвердила Диана, и через минуту карта уже была расстелена на столе.
– А где проходит северо-западный коллектор? – спросила Вайлет.
– Вот тут, – Гийо провел пальцем по карте.
– Понятно, а что за район Сен-Дени, вот тут, чуть севернее? Это не там ли знаменитое средневековое аббатство?
Диана неопределенно пожала плечами.
– Вообще-то да, там. У этого района сложная хроника. В начале XXI века его полностью заселили криминальные мигранты из Северной Африки, а затем, во время Неназванной войны, кто-то зачистил район нейтронной бомбой с тротиловым эквивалентом полторы килотонны. В радиусе полкилометра все сгорело, в радиусе два километра все подохло, район стал зараженным. После войны с районом поступили по «Чернобыльской схеме»: обнесли рвом и предоставили природе делать свое дело. Через четверть века Сен-Дени вместе с аббатством стал парком руин, сквозь которые пророс лес и даже лесная фауна появилась. С тех пор прошло столько времени, что лесопарк Сен-Дени стал такой же привычной частью парижского субурба, как дворец Фонтенбло, и как парк Астерикс. Место не то, что очень популярное, но там гуляют многие парижане. Мне кажется, там гнездо таких тварей было бы очень скоро замечено.
– Только если они появляются на поверхности, – возразила Вайлет, – но с чего бы, если организатор контролирует их?
– Хорошая гипотеза, но неподтвержденная, – высказалась Эдрин.
– Подтверждение тут, – с этими словами Вайлет ткнула пальцем в значок «М» посреди зеленого поля, обозначающего лесопарк Сен-Дени.
– Полуразрушенная станция метро около аббатства, – отозвался Гийо, – до Неназванной войны она была предпоследней на 13-й ветке, но теперь ветка короче на две станции.
– То, что надо, – лаконично объявила Вайлет.
– То, что надо, для чего? – удивился Юхх.
– Для кого, – поправила она, – есть такой человек: Аркадио Нунйес, и у него три пункта фирменного генно-инженерного стиля. Первый пункт: прототипы из Палеозоя, Второй пункт: векторы-мегаловирусы. Третий пункт: лаборатории в заброшенных туннелях.
Эдрин подняла руку и звонко щелкнула пальцами.
– Аркадио Нунйес? Молекулярный биолог, бывший в группе составителей методички поиска и идентификации живых организмов на других планетах?
– Он самый, – Вайлет кивнула, – Нунйес экстремально талантливый ученый, но у него, кажется, вовсе отсутствует социальная ответственность. Вы слышали о хелюпусах?
– Да, – сказал Гийо, – дерьмовая история. Сконструировать и выпустить таких тварей в открытый океан, просто чтобы доказать свою правоту в научном диспуте.
– Это какой научный диспут? – полюбопытствовал Юхх.
– Вообще-то концептуальный. Можно ли методами современной молекулярно-генной инженерии запрограммировать врожденное коллективно-коммуникативное поведение животных? Нунйес доказал: можно. Это придется расхлебывать еще несколько лет.
– А история с хелюпусами, это точно Аркадио Нунйес? – осторожно спросила Эдрин.
– Теперь уже точно. Пока я летела сюда из Голландии, я успела глянуть шорт-репорт о генетических особенностях вашей добычи, многоножек-клоаказавров. Такая же схема мегаловирусной генетической трансформации, что в случае хелюпусов. Только другой субстрат. В случае хелюпусов – наутилусы, в случае клоаказавров – мокрицы.
– Тогда надо объявлять о созыве жюри, – твердо сказала Диана.
– Уже, – лаконично ответила Вайлет, и накатила к хозяйке через стол свой карманный коммуникатор с уже открытой на экране страничкой плебисцита о созыве жюри.
Диана быстро прокрутила лист предложений и толкнула Гийо плечом.
– Глянь-ка: в жюри прочат Лейлу Лемар, девчонку из агентства по бедствиям, затем эту вертихвостку-репортера Холли Киш, и нашего Ивика Стинеса.
– Гм… В жюри прочат Ивика? Это что, намек на экстремальный гражданский арест?
– Видимо, да, иначе зачем бы Ивик был нужен в таком жюри, – ответила Диана.
23. Экстремальный гражданский арест во французском стиле.
По отношению к Сен-Дени, слово «парк» в составном термине «лесопарк» было явно лишним. За послевоенный период тут вырос настоящий смешанный лес. Тут никто и никогда не убирал бурелом, и не подрезал кустарник, так что теперь отряд волонтеров буквально продирался сквозь заросли. Впрочем, Ивик Стинес набрал в отряд публику, привычную к такой разновидности пешего туризма. Юхх, приглашенный в отряд из-за своих специфических знаний о подземельях, чувствовал себя неуклюжим в этом лесу на руинах городских кварталов. То, что весь лес укладывался в радиус чуть больше двух километров, не делало лесные препятствия менее непролазными. И самое обидное, что прочесывание леса длилось уже третий час, без малейшего результата. Юхх не мог тут заметить никаких признаков поверхностного терминала подземного сооружения…