- Но... вы сами чувствуете себя Эйнштейном? - спросил Бецер. Довольно нагло, надо сказать, но наверное простительно для миллиардера. Берт знал, что Бецер поднялся из нищеты.
- Не знаю. Я обожаю Гейне (правда читаю в переводе, у меня нет времени учить немецкий), и при этом ненавижу Германию. Интересуюсь своей, верней его родословной, составил генеалогическое древо на десять поколений назад. Еще я знаю, что он не любил сладкое, а я помешан на шоколаде. Такие, знаете горькие трюфеля с ореховой стружкой, Юйлинь их тоже любит. Я читал его письма, и могу сказать, что чувствую некое родство, чувствую, что мог бы написать те же самые слова другу или любимой женщине. И это не удивительно, ведь на девяносто четыре процента мы одно и то же.
- Вы... всегда жили тут? - это уже расхрабрившийся Гисс.
- До девяти лет меня воспитывал Моргенштайн, со дня его смерти я нахожусь тут. - Берт мягко улыбнулся, одними краешками губ.
- Мы гордимся возможностью... Работать с вами, Аль... Эйн... Прошу прощения, Берт. - новые члены Совета дружно привстали.
- Да, просто Берт. Именно так я решил называться.
- Господа Гисс и Бецер, - поднял руку секретарь, - Альберт является частью программы "Первые и последние", соответственно имеет ту же степень секретности. Подчеркиваю - вы не можете в частных разговорах затрагивать темы клонирования, упоминать фамилию Эйнштейн, и даже отдаленно связанные предметы, например теорию относительности. Так же как под страхом смерти вы не можете упоминать систему Кеплера. Знаю, широта запретов кажется идиотской, но таковы правила, и мы все их решили соблюдать.
И на экране засияла перламутровая жемчужина в легкой дымке. Берт не в первый раз наблюдал реакцию на эту картинку. Полное понимание, что мир гибнет, приходит к новичкам в Совете далеко не сразу, весь жизненный опыт говорит против этого. Как? Почему? Мы же вечные, бесконечные, мы были и будем всегда... Расскажите про это скелету трицератопса, ага. Земля-2, наполовину скрытая тенью, наполовину в мягком освещении звезды Кеплера кружилась в медленном печальном ритме. В который раз они просматривали короткий фильм. Перигелий, афелий, большая полуось, эксцентриситет. Земля-2 замерла недвижно серебристо-серой каплей и молчала, упорно храня свои тайны.
Неделю спустя.
Смешно, что его боятся... Возможно, им приходит на ум извилистый розовато-серый кусочек мозга под стеклом Дюссельдорфского музея или что еще. Затемненные ореховые аллеи концентрическими кругами огибали особняк. В детстве он был абсолютной копией маленького Эйнштейна, но сейчас уловить сходство стало сложней. И вряд ли бы сфотографировался с высунутым языком, ну уж нет. Скрипка - тоже нет, скорее гитара. Да, он тепличное растение и ничего не знает о реальной жизни. Вот подсунули прекрасную китаянку, чтобы повысить эффективность работы, а он в ответ только начал коллекционировать гравюры эпохи Тан. Черные кроны ореха тонут в вечерней тьме, холодные ветер приятно освежает вспотевшее лицо.
А ты, ты видишь ли, скажи,
Порой хоть тень мою,
Когда полями вдоль межи
Спускаешься к ручью?
Это Гете. "Вечерняя песнь охотника". Да, он многого не знает, многого не понимает, и часто читает не то чтобы насмешку, но явное непонимание в глазах окружающих. Это жалость, странная жалость к странному существу в погибающем мире. Моргенштайн предупреждал, что будет трудно, что он не все сможет понять. Но главное - задача, главное - Земля-2 и такой нелегкий, почти невозможный путь в десятки тысяч световых лет.
Две филлипинки, веселые и хозяйственные, сейчас в четыре руки режут салат. Пора возвращаться, вечер несет только холод и печаль.
Запищал телефон. Берт неловко, запутавшись в теплой кофте, выудил его из заднего кармана. И аж подпрыгнул. Потому что секретарь почти кричал.
- Берт, это неделю назад, сразу после заседания Совета, появилось в твиттере, с анонимного аккаунта. Видишь? Я пересылаю тебе полную копию сообщения.
- Подожди, открываю. Хм... Во многой мудрости много печали, и кто умножает познания, умножает скорбь. Я готов открыть вам знание, что вероломно скрыли от вас... Я умножающий печаль... Господи... Кошмар. Это произошло! - закричал Берт, и с темных веток с уханьем сорвалась птица. - То, чего мы больше всего боялись!
- Читай дальше, Берт. Там дальше по поводу глобального потепления, видишь?
- Изменение концентрации парниковых газов - ложь. Изменение в орбитальном движении Земли вокруг Солнца... Солнце колеблется со всей большей амплитудой... Бецер, черт побери. Или Гисс? Бецер или Гисс?
Телефон не отвечал.
- Проклятие! Сразу два новеньких и такое. Так Бецер или Гисс?!- орал в трубку Берт, крутясь будто юла на одном месте.
Они оба помолчали некоторое время. Где-то внутри зародилась страшная догадка.
- Ты знал, Берти? Не обижайся, но все понимают, что между вами была симпатия. Вы проводили много времени вместе. Китаянка самый близкий тебе человек на сегодняшний день.
- Подожди... Но... Это же вы нашли ее! Вы подсунули мне...
- Мы ошиблись. Весь отдел психоэкспертизы уже отправлен в отставку. По всей видимости, она приняла решение не так давно, может всего неделю назад. За ней ведь постоянно наблюдали, Берти, так же как за любым из нас. Мы не знаем, что послужило спусковым курком. Там дальше в письме... Читай. ...Мы погибнем, но последнее столетие проживем гордо, продолжайте влюбляться и рожать детей, выращивайте цветы...