После жестокой расправы над Сатурнином и Главсией осенью 100 г. до н. э. римская общественная жизнь до некоторой степени вернулась в нормальное русло. Репутация Мария пострадала из-за его более ранней связи с мятежниками, несмотря на то что он возглавил республиканскую армию, выдвинутую против них. Ходили слухи, что у него было искушение объединиться с Сатурнином. Согласно одной скандальной истории в ночь перед последним столкновением он принимал у себя дома и радикальных лидеров, и делегацию из сената. Марий якобы симулировал приступ поноса и воспользовался этим предлогом, чтобы внезапно выходить из комнаты каждый раз, когда он хотел поговорить с другой группой посетителей. Но, несмотря на сомнительную роль Мария в этой истории, ему просто недоставало искусства ведения политической игры, чтобы с наибольшей выгодой использовать свое богатство и воинскую славу. Ежедневные встречи с друзьями и соратниками и оказание услуг многим гражданам налагало на них определенные обязательства, но не заставляло чувствовать себя «униженными и оскорбленными», что составляло одно из важнейших занятий любого сенатора, но Марий не был искушен в таких вещах. По свидетельству Плутарха, лишь немногие люди обращались к нему за содействием, даже после того как он построил себе новый дом рядом с форумом и объявил, что теперь посетителям не нужно далеко ходить, чтобы увидеться с ним. Мы не знаем, как часто молодой Цезарь встречался со своим знаменитым дядей в 90-е годы до н. э., но сомнительно, что он многое узнал от него о том, как добиться влияния в сенате [18].
Законы Гракхов и Сатурнина вызвали сильное противодействие, но в конечном счете насильственная смерть этих радикально настроенных трибунов была вызвана страхом перед тем, до каких высот власти и влияния они могли бы подняться благодаря своим действиям. Как правило, римская элита предпочитала, чтобы некоторые крупные проблемы, стоявшие перед Республикой, оставались неразрешенными, вместо того чтобы кто-то один получил все почести за их решение. Многие из этих проблем были связаны с основополагающим вопросом о том, кому достанутся богатства, завоеванные римским оружием. Чиновник, предлагающий новое распределение земель, государственную раздачу зерна для городской бедноты или наделение членов всаднического сословия судебными полномочиями, мог надеяться на широкую поддержку. Успех радикальных трибунов в прошлые десятилетия ясно продемонстрировал это, но их насильственная смерть показала, как трудно сохранять популярность в течение долгого времени, не пытаясь примирить разные группы интересов.
Одной из таких групп, чья благосклонность обещала сенаторам поддержку в долговременной перспективе, были италийские союзники, или socii. Тиберий Гракх навлек на себя враждебность италийской аристократии из-за своего закона о земле, так как многие из этих людей владели обширными угодьями agerpublicus (общественных земель). Они не имели непосредственной власти в Риме, но могли повлиять на мнение достаточно большого количества сенаторов, чтобы бросить вызов трибуну. Гай Гракх хотел заручиться поддержкой простых италийцев, предоставив им римское гражданство, но в результате от него отшатнулись многие сторонники из числа римских граждан. Римской элите не нравилась мысль о том, что новые богатые граждане станут конкурировать с ними за государственные посты, а бедняки, особенно в городах, боялись, что толпы италийцев вытеснят их из амфитеатров и в конечном счете обесценят их голоса в народных собраниях. Неудача законодательных реформ Гая Гракха усилила уже существующее недовольство среди италийских союзников Рима. Они неизменно поставляли как минимум половину солдат в римскую армию — возможно, что за последнее десятилетие эта доля еще увеличилась, -- и несли немалые потери. Вместе с тем они до сих пор не принимали равного с римлянами участия в дележе добычи, добытой их потом и кровью. Высокомерное поведение некоторых римских магистратов в отношениях с союзниками вызывало еще большее возмущение. В 125 г. колония Фрегеллы, обладавшая латинским статусом и поэтому сравнительно привилегированная, восстала против Рима, но мятеж был жестоко подавлен. Многие италийцы пришли к выводу, что Рим будет более милосерден к ним лишь после того, как они станут римскими гражданами. Некоторые перебрались в Рим и разными путями смогли добиться своего зачисления в списки граждан, но в начале I века до н. э. несколько особенно строгих цензоров постарались вычеркнуть из списков имена людей, не имевших права называться подлинными римлянами (квиритами) [19].