Люди, принадлежавшие к поколению Цезаря, в целом имели такие же устремления, как и сенаторы былых времен. Они стремились к высоким должностям, славе и богатству, чтобы укрепить собственное положение и повысить репутацию своей семьи. Со II века до н. э. завоевания Рима обеспечили приток новых средств в столицу, и траты на строительство монументов, организацию празднеств и другие способы приобретения славы и популярности за деньги достигли невероятных размеров. Как и многие другие, в начале своей карьеры Цезарь влез в огромные долги, надеясь на то, что будущие успехи помогут ему удовлетворить притязания кредиторов. Если бы на каком-то этапе удача изменила ему, то его падение было бы окончательным и бесповоротным. В этой связи стоит вспомнить хотя бы его обращение к матери в день выборов на пост верховного понтифика, когда он сказал, что вернется с победой или вообще не вернется.
Цезарь шел от победы к победе, но другим везло меньше, и они теряли все. Некоторые поднимались наверх на короткое время, пока соперники не добивались их осуждения в суде или на народном собрании. В 63 году до н. э. Цицерон казнил бывшего консула Лентула, который уже был изгнан из сената и попытался заново начать карьеру. Несколько лет спустя сам оратор отправился в изгнание по приговору Клодия, и лишь изменение политического расклада позволило ему вернуться в столицу. Риски политической жизни возросли многократно, и лишь очень немногие могли чувствовать себя в безопасности от любых нападок. Потерпевшие поражение пополняли ряды отчаявшихся, готовых примкнуть к любой авантюре под руководством человека, обещающего вернуть утраченные средства и влияние. Многие такие люди присоединились к Катилине и погибли; другие встали на сторону Цезаря в 49 году и преуспели, если только им удавалось пережить гражданскую войну. Неудача в это жестокое время означала не только политический и финансовый крах, но почти неизбежную гибель. С другой стороны, новые опасности соседствовали с гораздо более широкими перспективами успеха. Некоторые, хотя и немногие, получили возможность нарушить или обойти законы, определявшие назначения на высокие посты, либо приобрести беспрецедентные командные полномочия в провинциях на более долгий срок, чем когда-либо раньше. При диктатуре Суллы стало ясно, что богатство и высокое положение можно приобрести в результате междоусобного конфликта. Противники Цезаря во время гражданской войны изображали себя защитниками традиционных республиканских ценностей, но большинство из них сумели в свое время неплохо нажиться на победе Суллы.
Сочетание высокого риска и возможностей для почти безграничного успеха питало честолюбивые устремления и страхи современников Цезаря. Все видели, как некоторые люди достигают невообразимых высот, а другие впадают в нищету или бесславно гибнут. У большинства не было ни способностей, ни благоприятных возможностей для продвижения своей карьеры с помощью угроз или открытого насилия, но никто не мог быть уверен в том, что его соперники не воспользуются подобными методами. Сенаторы всегда были готовы поверить в слухи о вооруженном перевороте или заговоре с целью убийства. После начала гражданской войны даже сохранение нейтралитета далеко не всегда гарантировало безопасность, как показали проскрипционные списки Суллы. Чем выше поднимался человек, чем больший риск он был готов принять, тем более болезненным было его возможное падение и тем больше он страшился, что враги набросятся на него при первых признаках слабости. Непомерные амбиции многих выдающихся деятелей эпохи поздней Республики не вызывают сомнений, но нельзя забывать и о нервной и напряженной атмосфере, в которой они жили и боролись за власть. После каждого успеха становилось все труднее повернуть назад, и подлинный залог безопасности заключался в новых успехах. Цезарь вошел в историю как человек, который переправился через Рубикон и погрузил римский мир в хаос, поставив на кон собственную жизнь. Было бы неправильно рассматривать его как человека, разительно отличавшегося от своих противников или большинства других известных римлян I века до н. э. Точно так же будет ошибочно полагать, что главные действующие лица этой драмы исходили только из рациональных соображений. Все они по-своему были игроками, боялись последствий поражения и не доверяли друг другу. Призрак военной диктатуры и проскрипций всегда маячил поблизости. Менталитет римской элиты допускал мало возможностей для компромисса. Молодых аристократов воспитывали в духе virtus, важной частью которого была твердая решимость никогда не сдаваться, даже перед лицом неминуемого поражения. Это качество сослужило Республике хорошую службу в войнах с чужеземными державами. Оно ставило в тупик Пирра и Ганнибала, которые не могли понять, почему римляне не сдаются даже в тех случаях, когда их разбивают наголову. В эпоху гражданских войн это качество римского характера привело к тому, что внутренние конфликты были особенно непримиримыми и безжалостными. После начала схватки люди с обеих сторон знали, что они должны победить или умереть. Римские аристократы чрезвычайно редко кончали жизнь самоубийством после поражения в войне с внешним врагом. Они твердо знали свой долг: собрать остатки войск, укрепить боевой дух солдат и подготовить их к новым битвам и победам. Во время гражданской войны рядовые участники еще могли надеяться на снисхождение, в отличие от командиров, кончавших с собой либо от отчаяния, либо в знак своей непреклонной решимости.