Положение Цинны было несовместимым с нормально действующими республиканскими институтами, так как в конце его власть опиралась только на армию и он не выказывал намерения делиться своими полномочиями. Его неоднократные победы на консульских выборах лишали других возможности занять высшую должность и ограничивали количество постов, предусматривающих управление провинциями. С другой стороны, Цинна не мог чувствовать себя в безопасности, пока Сулла оставался в живых и командовал своими легионами. Марий был назначен на войну с Митридатом в качестве правителя Понтийской провинции в 86 г. до н. э., но умер до того, как успел выступить в поход. Сменивший Мария консул Луций Валерий Флакк унаследовал его провинцию и наконец отправился на восток во главе армии. Вскоре стало ясно, что Сулла никому не позволит сместить себя с поста командующего, но Флакк мог попытаться вести с ним переговоры для объединения сил в военных действиях против Митридата. Однако Флакк был предательски убит собственным квестором, Гаем Флавием Фимбрией, который объявил себя полководцем и попытался разгромить царя Понта собственными силами. Фимбрия, выказавший меньший талант к боевым действиям, чем к предательству и убийству, в итоге покончил с собой после того, как его солдаты взбунтовались. В следующие несколько лет сенат несколько раз связывался с Суллой в надежде примирить его с Цинной и избежать новой гражданской войны, но ни один из лидеров не проявлял энтузиазма по этому поводу. Сулла называл себя законно избранным магистратом, отправленным сенатом в должности проконсула для ведения войны с врагом Римской республики, поэтому его полномочия нужно признать и ждать выполнения поставленной задачи. В 85 г. до н. э., когда стало ясно, что война с Митридатом близится к завершению, Цинна и его сообщники начали собирать войска и накапливать припасы для схватки с Суллой, которая, по их мнению, была неизбежной [9].
Луций Корнелий Сулла обладал запоминающейся внешностью, с исключительно светлой кожей, пронзительными серыми глазами и рыжими волосами. В поздние годы он страдал от кожной болезни, испещрившей его лицо красными пятнами (в одном источнике неизвестного происхождения, появившемся через несколько столетий, утверждается, что он имел лишь одно яичко, но его достижения свидетельствуют о том, что этот изъян не помешал ему стать знаменитым полководцем). Сулла мог быть очень обаятельным и завоевывать сердца солдат и сенаторов, но многие аристократы относились к нему с большим недоверием. Несмотря на позднее начало общественной жизни, он добился заметных успехов и в нескольких случаях продемонстрировал талант военачальника. Он занял пост консула в возрасте 50 лет, довольно поздно для первого срока, а в предыдущие десять лет ему понадобились две попытки, чтобы стать претором. Вероятно, многим сенаторам было трудно забыть его нищету в молодости и упадок его семьи. Те, кто процветает при любой системе, обычно считают заслуженными неудачи всех остальных. Сулла был беден и веселился в обществе актеров и музыкантов, чье ремесло считалось одним из самых низменных. Такое поведение, на которое косо смотрели в его юности, было гораздо более предосудительным для сенатора и магистрата, но Сулла сохранял преданность своим старым друзьям в течение всей жизни. Он много пил, любил пиры и, по слухам, вел очень распущенную половую жизнь, так как спал и с мужчинами и с женщинами. Большую часть жизни он не скрывал более чем преданной дружбы с актером Метробием, специализировавшимся на исполнении женских ролей; считалось, что они были любовниками. Представители сенаторской элиты с огромной неохотой признали политический успех Суллы, хотя временами они предпочитали его другим кандидатам. Само по себе это вряд ли имело значение для Суллы, поскольку он был твердо намерен добиться общественного признания. В 88 г. до н. э. он выступил с войском на Рим, утверждая, что является законным представителем Республики и собирается освободить римлян от горстки узурпаторов, захвативших власть. Впоследствии он всегда именовал себя римским проконсулом, отвергая декларацию Мария и Цинны, объявлявшую его врагом государства. В написанной им самим эпитафии было сказано, что никто не сделал больше добра друзьям и зла врагам, чем Сулла [10].