За три года Помпей присоединил к Риму новые земли, перекроив политическую карту Ближнего Востока без утомительных согласований своих действий с сенатом. В Армении он оставил на царстве Тиграна II, наделив эту страну ролью своеобразного буфера между Римом и Парфией. Покорив Сирию, Помпей сделал ее римской провинцией. Иудея осталась номинально независимым государством, но Помпей урезал ее территорию, оставив в ее составе только Иерусалим, Галилею и несколько прилегающих к ним земель. Затратив лишь небольшие средства римского казначейства, Помпей установил мир в Восточном Средиземноморье (чего эти земли не знали много веков) и принес Риму огромные ценности, не забыв, разумеется, и себя.
Успехи Помпея послужили уроком Цезарю. Оказалось, что без одобрения сената способный и напористый полководец может добиться выдающихся достижений, прославиться на весь Рим и даже войти в историю, а заодно и безмерно обогатиться.
Пока Помпей воевал на Востоке, Цезарь тоже не терял времени даром. В 65 году его избрали эдилом, как и было положено, на один год. В обязанности эдилов входили надзор за строительством, состоянием улиц, храмов и рынков, судебные разбирательства, а также проведение общественных праздников. Эдилы ежегодно устраивали два праздника: семидневный в апреле в честь богини Сибилы и пятнадцатидневный в сентябре в честь Юпитера. На эти праздники отпускались деньги из казначейства, но эдил, стремившийся заслужить всеобщую похвалу и заручиться поддержкой народа в будущем, добавлял к отпущенным деньгам свои. Так поступал и Цезарь, хотя для этого ему приходилось брать в долг. В должности эдила он, не скупясь, украсил Форум и Капитолий. Игры и травлю зверей он устраивал, как совместно с другим эдилом Марком Бибулом (ставшим позднее источником постоянного раздражения Цезаря), так и самостоятельно, поэтому даже их общие траты приносили славу ему одному. Бибул открыто жаловался на то, что их совместную с Цезарем щедрость приписывают одному Цезарю. Вдобавок Цезарь устроил гладиаторские бои, в которых участвовали сто двадцать пар гладиаторов, что привело его политических противников в страх — те опасались, как бы эти бойцы не организовали новую смуту, наподобие восстания Спартака.
В то же время проявилась страсть Цезаря к изысканности и роскоши, которых он был лишен, когда жил в скромном доме в Субуре. Цезарь стал с увлечением собирать ювелирные изделия, статуи и картины старинной работы. За большие деньги он построил виллу близ озера Неми, но она ему не понравилась, и он повелел разрушить ее.
Своими ухищрениями, осуществленными им на посту эдила, Цезарь снискал расположение простого народа и, чтобы утвердить себя в этом признании, позволил себе смелую акцию. Четыре года назад во время похорон своей тетки Юлии он выставил на всеобщее обозрение, к неудовольствию оптиматов, изображения Мария, о котором простой народ хранил теплые чувства. Теперь Цезарь повторил свой ловкий ход, но с еще большим размахом. Вместе со своими соратниками он ночью принес на Капитолий и установил у строившегося храма Юпитера изображения Мария и богинь победы, несущих трофеи; надписи на изображениях повествовали о победах Мария над германцами. Слух об этом быстро распространился по городу, и на Капитолийском холме собралась толпа, чтобы не только посмотреть на необычное представление, но и подивиться смелости Цезаря, которому достались слезы радости и рукоплескания марианцев.
Сенат ответил внеочередным заседанием, на котором с обвинением против Цезаря выступил лидер оптиматов Лутаций Катул, бросив известную фразу: «Итак Цезарь покушается на государство уже не путем подкопа, но с осадными машинами»[9].