Однако вскоре ситуация изменилась самым неожиданным образом. Солдаты Афрания и Петрея стали подходить к лагерю Цезаря и вызывать для беседы своих знакомых и земляков, а в беседах выражать сожаление, что вступили в войско Помпея. Затем и солдаты Цезаря стали наведываться в лагерь противника для дружеских встреч со своими знакомыми. Вскоре стало казаться, что два лагеря стали единым целым, и солдаты Цезаря поняли, почему их полководец не жаждет довести дело до кровопролитного боя — ведь солдаты Афрания и Петрея также являлись римлянами.
Петрей, узнав о недопустимых встречах своих подчиненных с вражескими солдатами, до крайности возмутился и приказал схватить всех людей Цезаря, находившихся в данное время в лагере, и казнить. Затем он стал обходить манипулы и заклинать солдат не предавать интересы Республики и продолжить сражаться с Цезарем, бунтовщиком и мятежником, каким бы милосердным он ни казался. Но видно, его страстные речи не произвели должного действия, ибо солдаты укрыли в своих палатках гостей, а ночью помогли им уйти из лагеря. Цезарь, в отличие от Петрея, не противился общению своих подчиненных с неприятельскими солдатами, ибо многие из этих солдат, придя в его лагерь, в нем оставались и присягали ему на верность.
Цезарь более не стремился дать противнику решительное сражение, поскольку считал, что неприятель капитулирует. И он не ошибся. После того как у противника кончилось продовольствие, в лагерь Цезаря явился Афраний и заявил: «Мы в полной мере выполнили свой долг… и признаем себя побежденными. Все, что мы просим — если Цезарь, с присущим ему милосердием, сочтет это возможным, — не прибегать к крайне суровой каре для нас»[50]. Конечно, Цезарь приветствовал такой исход дела. Он распустил войска Афрания и Петрея, а солдат, пожелавших присоединиться к нему, включил в свою армию.
Затем Цезарь направился к побережью Атлантики, пообещав проявить милосердие ко всем помпеянцам, кто сложит оружие. Узнав о приближении войска Цезаря, Марк Теренций Варрон, легат Помпея, правивший по его поручению в Дальней Испании, счел сопротивление бесполезным и передал власть в этой римской провинции Цезарю. Цезарь ответил тем, что наделил жителей Гадеса, богатого торгового города, римским гражданством. Правда, в своих записках о Гражданской войне Цезарь умалчивает о том, что за предоставление упомянутой привилегии он получил большой куш.
Таким образом, Цезарь за время немногим более месяца покончил с находившимися в Испании войсками Помпея. Но Помпея это не очень обеспокоило. К концу лета 49 года он собрал в Греции огромную армию, способную, как он полагал, расправиться с Цезарем. К тому же на его стороне были высшие римские магистраты.
Пока Цезарь сражался в Испании, Демиций Брут и Требоний осаждали Массалию. Брут атаковал стоявшие в гавани массалийские корабли, но неприятель отбил атаку. Требоний пытался взять Массалию с суши и тоже не преуспел. Время шло, но положение не менялось. Наконец Помпей послал на помощь осажденному городу несколько кораблей, укрепив уверенность массалийцев в конечном успехе. Здесь уместно привести слова Цезаря:
Людям свойственен недостаток: неожиданное известие им внушает чрезмерный страх или слишком большую самоуверенность[51].
После того как пришли корабли Помпея, массалийцы стали слишком самоуверенны и поплатились за это. Брут разбил массалийский флот, усиленный кораблями Помпея, а Требоний проломил крепостную стену. Осознав, что в Массалию вот-вот ворвутся неприятельские солдаты, массалийцы, все до одного безоружные, высыпали из города и стали просить Требония воспрепятствовать его разграблению. Но Требоний даже не собирался отдать город на разграбление только о том и помышлявшим солдатам, поскольку получил от Цезаря строгий приказ: в случае капитуляции неприятеля не бесчинствовать. (Цезарь боялся, что разграбление Массалии, одного из центров средиземноморской торговли, подорвет его репутацию.) Узнав о запрете Цезаря, солдаты стали роптать. Но Цезарь, придя в Массалию, подтвердил свой приказ. Приняв капитуляцию города, он повелел сдать все оружие, конфисковать все корабли и изъял деньги из местного казначейства. Но он не тронул ни одного частного дома, никого не убил и не забрал в рабство детей и женщин.
Оставив в Массалии в качестве гарнизона два своих легиона, Цезарь пошел обратно в Италию.