Юлий Цезарь
Утченко С.Л.
1. Образ Цезаря в мировой историографии. Миф о Цезаре
Гай Юлий Цезарь принадлежит к тем редким избранникам истории, чей образ не тускнеет от времени, чья слава переживает века. Выдающийся полководец, не менее выдающийся государственный деятель, разносторонний гений — таков как будто никем не оспариваемый приговор ряда поколений. В обрамлении таких эпитетов, в блеске таких оценок Цезарь вошел в историю. Но так ли это на самом деле? И всегда ли именно так считалось? Ответ на первый вопрос должна дать книга в целом, на второй попытаемся ответить в данной главе.
Как оценивали Цезаря его современники и его ближайшие потомки? Однако, прежде чем перейти к обзору их мнений и высказываний, не мешает, на наш взгляд, выяснить — если будет позволено так сказать — вопрос о ценности самих оценок, т. е. о степени их достоверности. Во–первых, объективная оценка исторического значения той или иной личности всегда дело более сложное, более тонкое и деликатное, чем оценка того или иного исторического события. Во–вторых, по разным причинам к свидетельствам как современников, так и ближайших потомков следует в таких случаях относиться cum grano salis, т. е. с сугубой осторожностью.
Свидетельства современников, безусловно, очень ценны, ибо в них сохраняется непосредственность восприятия, знание таких подробностей и ощущение таких оттенков, которые почти всегда ускользают от тех, кто не был участником или свидетелем событий. Наконец, никто в такой степени, как современник, не способен уловить и передать наиболее характерные черты обстановки, «аромат эпохи». Вместе с тем никто так часто не подвержен конъюнктурным влияниям, личным пристрастиям, а потому и не в состоянии не лицеприятно оценить значение какой–либо исторической личности в целом, том более что любой современник лишен тех объективных преимуществ, которые таит в себе ретроспекция.
С другой стороны, потомки, представители последующих поколений, всегда и в полном смысле слова — пленники ретроспекции. Они не в состоянии вырваться из–под ее власти, все их восприятие обусловлено ею, а потому они часто впадают в грех телеологических оценок, обманчиво правдоподобных выводов, опасных исторических аберраций. Судьба и посмертная репутация ряда исторических деятелей — кстати, о некоторых из них речь впереди — лучший тому пример и подтверждение.
И тем не менее свидетельства такого рода очень важны. В нашем же случае, если иметь в виду современников, то, очевидно, следует начинать с «самооценок» Цезаря, содержащихся в его собственных мемуарах. В составе так называемого «Цезарева корпуса» (Corpus Caesarianum) до нас дошел ряд произведений: «Записки о галльской войне», «Записки о гражданской войне», затем «Александрийская война», «Африканская война» и, наконец, «Испанская война». Хотя все эти произведения включены в названный «Corpus Caesariarum» и носят обычно имя Цезаря, но далеко не все о и им написаны. Безусловно, перу Цезаря принадлежат два первых мемуара (хотя последняя, т. е. восьмая, книга «Записок о галльской войне» написана Авлом Гиртием, одним из видных офицеров Цезаря), остальные произведения вышли из–под пера его соратников и приверженцев. Причем если об авторе «Александрийской войны» и «Африканской войны» высказывались различные предположения и догадки еще в самой древности (назывались имена Оппия, одного из ближайших друзей Цезаря, и того же Гиртия ), то автор «Испанской войны» не может быть назван даже предположительно. Можно лишь отметить, что сочинение дошло до нас в крайне поврежденном виде и написано, вероятно, одним из младших офицеров Цезаря, а может быть, даже вовсе и не военным (хотя, несомненно, участником событий).
О значении «Записок» Цезаря (и других произведений «Корпуса») как исторического источника будет сказано в дальнейшем , а сейчас нас интересует лишь вопрос о том, какой образ Цезаря складывается на основе знакомства с его мемуарами, какие черты своей личности, своего характера он сам подчеркивает и выделяет в «Записках» о галльской и гражданской войнах. Давно замечено, что явно тенденциозные мемуары (в особенности, конечно, «Записки о гражданской войне») весьма умело построены таким образом, что производят впечатление полной правдивости. О себе Цезарь (подобно Ксенофонту в «Анабазисе») неизменно говорит только в третьем лице, что опять–таки подчеркивает объективность и искренность изложения.
Какие же основные черты выделены в «самохарактеристике» Цезаря? В «Галльской войне» уделено много внимания военным дарованиям самого автора: быстроте его действий, мобильности, большой предусмотрительности, умению предвидеть намерения врага. Ряд крупных сражений описан вполне профессионально. Создается образ отнюдь не любителя, дилетанта, но знатока военного дела, опытного и талантливого полководца.
Частично в этом же первом произведении Цезаря, а главным образом в «Записках о гражданской войне» подчеркиваются и другие черты «самохарактеристики»: мягкость и милосердие по отношению к врагам, популярность среди солдат, необычайная преданность воинов своему полководцу. Все это опять–таки подается без всякого «нажима», иногда как бы походя, и производит впечатление полной объективности. Однако эта «объективность» и эта «скромность», как и постоянное упоминание о себе лишь в третьем лице, приобретают несколько иную окраску, если учесть, что таким не бросающимся в глаза приемом имя Цезаря в обоих произведениях упоминается 775 раз!
В итоге можно сказать, что произведения как самого Цезаря, так и других авторов, входящие в «Corpus Caesarianum», представляют собой образец своеобразного жанра, который занимал определенное место в истории античной литературы. Это жанр военных мемуаров, примечательный, между прочим, тем, что в подобного рода произведениях причудливо сочетается использование документального материала с элементами «военного романа».
Огромный интерес и значение для оценки личности Цезаря имеет богатое литературное наследие Цицерона. Цицерон не просто современник Цезаря, он тот человек, чья судьба и политическая карьера были тесно связаны с Цезарем, в значительной мере зависели от него, причем эта то более, то менее тесная связь не прерывалась на протяжении всей жизни Цезаря. Потому–то вопросу о взаимоотношениях между этими двумя столь знаменитыми и столь различными деятелями римской истории посвящена огромная литература: нет и не может быть работы, касающейся Цезаря, в которой был бы обойден вопрос о его связях с Цицероном, так же как в тех трудах, где речь идет о жизни и деятельности Цицерона, неизбежно присутствует Цезарь. Существует, кроме того, ряд исследований, специально изучающих историю их взаимоотношений .
Мы не можем, да и не должны в данном случае подробно рассматривать эту проблему. Однако есть все основания говорить о крайне терпимом, даже в какой–то мере «бережном» отношении Цезаря к великому оратору. В начале гражданской войны Цезарь пытается привлечь его на свою сторону, обращается к нему за советами и поддержкой и даже после того, как Цицерон открыто переходит на сторону Помпея и отправляется к нему в лагерь, Цезарь не зачисляет его в разряд своих врагов, а, вернувшись на родину победителем, оказывает Цицерону явное благоволение. И наконец, когда Цицерон во время последней кампании гражданской войны публикует панегирик заклятому врагу Цезаря — Катону, то всесильный диктатор не только спешит выступить с ответом, но даже как бы извиняется и просит не сравнивать это его «слово воина» с искусной речью выдающегося оратора.
Таково в самых общих чертах отношение Цезаря к Цицерону; нас же в данном случае интересует «обратный» вопрос: как относился к Цезарю и как оценивал его деятельность один из самых знаменитых его современников. Однако на вопрос, касающийся этой оценки, едва ли можно ответить однозначно. Дело в том, что, знакомясь с литературным наследием Цицерона, мы можем обнаружить по крайней мере три различные оценки, три различных образа Цезаря, сменяющих друг Друга на протяжении сравнительно недолгого времени.
Решающим рубежом, позволяющим Цицерону произвести пересмотр своих взглядов, служат иды марта, т. е. убийство Цезаря. Меняется не столько смысл или внутреннее содержание оценок, сколько их уровень. А это привносит некий качественно новый элемент. Но и до названного рубежа, т. е. и при жизни Цезаря, оценки не были качественно однородны. Все зависит от того, в какой части литературного наследия они содержатся. Есть часть, так сказать, неофициальная — переписка Цицерона с его друзьями и есть часть официальная — его речи и трактаты. Различие высказываний, оценок, характеристик как в той, так и в другой части — факт, едва ли требующий специального разъяснения.