Цезарь счёл возможным предпринять решительные наступательные действия только после прибытия из Азии легиона Помпея, который перешёл на сторону Цезаря и значительно укрепил его крошечную армию. Сначала всё шло благополучно. Евфранор, талантливый морской командир Цезаря с острова Родос, захватил остров Фарос, на котором располагался знаменитый фаросский маяк[42]. Местоположение острова — прямо против Александрийской гавани — позволяло тому, кто его захватил, контролировать движение кораблей в акватории гавани. Однако когда в феврале 47 года до н. э. Цезарь предпринял попытку полностью взять под свой контроль сообщение между гаванью и островом, он потерпел сокрушительную неудачу. Пожалуй, именно тогда Цезарь испытал самое необычное и одно из самых опасных из всех приключений, которыми изобиловала его жизнь. Ему пришлось прыгнуть в море из перегруженной лодки, преодолеть вплавь около 200 ярдов и взобраться на другое судно, и всё это под градом метательных снарядов. Некоторые авторы писали, что Цезарь плыл, держа в зубах свою пурпурную тогу, чтобы его враги не получили такого ценного трофея. Но более вероятной кажется другая версия: перебираясь вплавь с корабля на корабль, Цезарь держал в зубах важные документы, которые хотел сохранить сухими.
Затем Цезарь сделал попытку нанести удар пропагандистского характера. Жители Александрии, уставшие от Ганимеда и подстрекавшей его юной принцессы Арсинои, обратились к Цезарю с прошением об освобождении царя Птолемея, и Цезарь пошёл им навстречу. Исторические источники свидетельствуют о том, что даже приближенные Цезаря расценили этот поступок как романтическую выходку простодушного влюблённого. Однако с этим трудно согласиться. Соратники Цезаря слишком хорошо знали своего командующего, чтобы заподозрить его в подобном грехе. Фактически эта акция, продемонстрировавшая великодушие Цезаря, преследовала вполне определённые цели. Во-первых, Цезарь надеялся подорвать единство врага, поскольку появление Птолемея в лагере Арсинои и Ганимеда должно было неизбежно вызвать разногласия между их советниками. Здесь Цезарь потерпел неудачу. Египтяне продолжали сопротивление с прежней энергией и яростью. Но Цезарь преследовал и другую цель. Переход Птолемея на сторону Арсинои развязывал римлянам руки; теперь, победив, они имели полное моральное право принять сторону союзника Цезаря Клеопатры.
В самом начале марта на восточных границах египетской пустыни появилась армия, которую Цезарь вызвал сразу же по прибытии в Александрию. Критическая ситуация, в которую он попал, заставила его обратиться к вассалам Рима, и теперь ему на помощь пришли отряды из Азии, Сирии и Аравии под командованием Митридата Пергамского, сына принцессы Галатии[43]. Его отцом считался царь Митридат Понтийский, давний враг Рима и Помпея, что, правда, вызывает некоторые сомнения. Из иудейских исторических источников мы знаем, что под Аскалоном[44] войско Митридата Пергамского соединилось с 3-тысячной армией Антипатра (впоследствии основателя династии в Палестине), умного и инициативного первого министра у Гиркана, иудейского первосвященника, который перешёл на сторону Цезаря после битвы при Фарсале[45]. Известия о приближении этих войск способствовали тому, что соотечественники союзников Цезаря в городах Египта переходили на сторону Цезаря. Вскоре Митридат взял город Пелузий, причём решающую роль в военных действиях сыграл иудейский контингент. Затем Митридат обогнул дельту Нила и оказался неподалёку от Каира. Птолемей вывел свою армию из Александрии и направился вверх по течению, чтобы остановить Митридата. Тем временем Цезарь также вывел свои отряды из города. Сначала он переправил их морским путём на запад от Александрии, а затем ускоренным маршем двинулся на юг, и вскоре его войско соединилось с армией Митридата. 27 марта 47 года до н. э. состоялось короткое яростное сражение, во время которого войска египтян были взяты в клещи и разбиты. Цезарь вернулся в Александрию в тот же вечер. Его ожидал торжественный приём: навстречу победителю вышла процессия с изображениями священных египетских божеств. Цезарь привёз Клеопатре известие, которое вряд ли могло её сильно огорчить. Он сообщил, что её юный брат и официальный муж утонул. Его тело, всё ещё закованное в золотую броню, было спешно извлечено из Нила и погребено согласно обычаям, чтобы на корню пресечь идею об обожествлении Птолемея, поскольку считалось, что погибшие в Ниле становятся божествами.
Вот наступает момент, когда сентиментальные или похотливые древние историки дарят Цезарю и Клеопатре романтический двух- или даже трёхмесячный круиз по Нилу в обстановке совершенно немыслимой экзотической роскоши. В действительности, вероятно, всё обстояло совсем иначе. Если такая поездка и имела место, она была, во-первых, гораздо менее продолжительной, а во-вторых, не такой радостной и безоблачной, поскольку Клеопатра, вероятно, была уже на последних месяцах беременности, так как, судя по историческим источникам, уже в июне она родила сына, названного Цезарионом (она утверждала, что его отцом был Цезарь). Однако демонстрацию политической и военной силы на Ниле ни в коем случае нельзя было считать неуместной. Но Цезаря уже ждали другие дела и страны, и, скорее всего, не позднее чем через две недели после сражения он покинул Египет.
Перед отъездом Цезарь успел устроить ближайшее будущее страны. Его союз с Клеопатрой спас Египет от постоянной угрозы со стороны Рима, от аннексии, которая была совершенно невыгодна Цезарю, так как он не мог бы доверять ни одному из своих предполагаемых наместников, слишком уж лакомый кусочек представляло собой это царство. Египтяне не были приучены к тому, что ими самостоятельно правит женщина, поэтому Цезарь устроил формальный брак Клеопатры с её младшим братом, двенадцатилетним Птолемеем XIV. Это был тот самый мальчик, которому вместе с Арсиноей недавно был дарован остров Кипр. Теперь подарок можно было отобрать, ведь кризис благополучно разрешился, и подобная щедрость становилась неуместной. Саму же Арсиною, которая была совершенно неприемлема для царицы, удалили с политической сцены; её ожидала печальная участь: вскоре она прошествует в цепях по улицам Рима во время триумфа Цезаря.
Можно предположить, что Цезарь получил свой долг у советников Клеопатры. Затем в благодарность за содействие, оказанное Антипатром, он, по-видимому, осуществил ряд мер, призванных улучшить положение евреев в Александрии. Эти меры вряд ли оказались популярными, поэтому для гарантии их выполнения и сохранения мира в Египте Цезарь оставил здесь три римских легиона. Страна по-прежнему оставалась псевдонезависимой, но трудно было ожидать, что народ с радостью примет новый режим. Оставляя в Египте римский гарнизон, Цезарь преследовал и другую цель. Он хотел, чтобы ни у советников Клеопатры, ни у самой царицы не возникало даже мысли о возможности нелояльного поведения по отношению к Риму или о приобретении независимости. С другой стороны, если нельзя было доверять ни одному из возможных правителей Египта, то же самое можно было сказать и о командующем римским гарнизоном в Египте. Когда через 17 лет произошла полная аннексия страны, ответственность за командование гарнизоном и управление страной никогда не доверяли римским сенаторам, а прецедент был установлен ещё Цезарем. Он поступил очень предусмотрительно и осторожно, назначив командующим легионами в Египте не авторитетного военачальника, а некоего Руфиона, одного из своих любимых вольноотпущенников. Поэтому он не мог заниматься политической деятельностью, кроме того, никогда ранее представителям этого слоя общества не приходилось командовать легионами.