И вот все завертелось вокруг Софьи, три жениха — три соперника, у Митрофана с дядюшкой уже и до драки дошло. В какой-то момент передышки вдруг в своем уголку оказался Простаков. И тихонечко запел:
Род Простаков
От старинных простаков
Из боярских детей.
В оны года.
Кого шире борода,
Тот и был всех умней.
Умники те
Таскали воду в решете:
Была в ходу простота.
Нынче зато
Кладут сито в решето.
Чтоб держалась вода…
Нынче все страх:
Не ходить бы в простаках,
Знай гляди да смекай.
Ин невелик
Мозгу малый золотник —
За большой выдавай!
Знай ни аза.
Ходи вылупя глаза —
И пропадешь ни за грош.
Смел да умен — Два угодия завел.
Там и третье урвешь…
Как простаку
Да в осьмнадцатом веку
Свой живот уберечь?
Будь как дитя:
Язычок-то проглотя
Никому не перечь.
Взоры свои
От людишек утаи,
А то и вовсе закрой.
Ибо, заметь.
Просто не на что смотреть
В этой жизни, друг мой!..
Этот странный, апарт в дальнейшем никак не развивался нами, и Простаков как выходил туповатым подкаблучником, так и уходил. Недоработка вышла. Зато с Еремевной вроде бы все удалось. В Саратове ее отлично сыграла Ира Афанасьева, талантливая молодая актриса с хорошим голосом. И потому Еремевна у нас была не старая хрычовка», как трактуется она у Фонвизина, а здоровая крестьянская девка, мамка, приставленная к баричу, причем не только сопли утирать… И вот она жалуется на свое житье старым знакомцам. Цыфиркину и Кутейкину, откупорив заветную баклажку в тихую минутку:
Ой на бедну-ту мою голову
Пошли, Господи, гром да молонью!
За господскою за дитятею
Позабыла я отца-матерю.
Не свожу с него ясных глазынек,
Словно прынц какой аль помазанник.
Чего он хотит, то и делаю.
За него на двор чуть не бегаю!
А уж сколько с ним срамотищи-то
Натерпелась я — поди высчитай:
То кухаркою,
То товаркою,
А как ночь придет — и сударкою!
Уж не знаешь, как иссобачиться,
А все стерва я да потатчица.
А награды всей — руп с побоями,
А отрады всей — суп с помоями…
Дядюшка Стародум, бывший, крупный придворный, ныне отставной, появлялся в одиночестве, никем не встреченный за общей суетой. По нашей трактовке, был он человек нервный, колючий и хотел одного: чтоб все оставили его в покое. И любимое его занятие было — в одиночестве понюхать табаку.
Зачем курить табак? Его должны мы нюхать!
На что ж его искать — чтоб тут же и пожечь?
А ты вот начини себе ноздрю одну хоть
Да душу прочихни — и словно камень с плеч!
Был Петр — великий царь! Напрасно только детям
Он завещал сей грех — куренье табаку.
Ах, если бы они грешили только этим,
Я кой бы как привык к смердящу чубуку.
Уж если злобный рок занес тебя в конюшню.
Кругом тяжелый дух, и слякоть, и навоз —
Скорей тогда прими хорошую понюшку
И начихай на все! И вновь набей свой нос.
Однако недолго длится одиночество почтенного старика. Его обнаруживают и вскоре устраивают пышное приветствие.
Хор
Ой, шум, суета!
Кто стучится в ворота?
Ой, кабы ведать-знать.
Кому двери отворять!
— Отворяйте двери-те!
Кто стучит, проверите.
Раз!
И два!
И слава и хвала!
Слава и хвала!
Слава и хвала!
А кого встречаем?
Кого величаем?
— Мы встречаем Стародумушку,
Величаем Любомудровича,
Сударика Благомыслова,
Что из роду Надоуминых!
Свет очей, души приятство,
Чтя всех пуще мы тебя,
Ах, не льстимся на богатство.
Дай нам глянуть на себя!
Как у нашего Стародумушки
Головушка-голова — по-хорошу бедова,
По-хорошу бедова — сундук денег добыла,
Сундук денег добыла — оттого-то, знать, бела!
Государь ты наш Стародумушка,
Достань из сундука три новых пятака:
Как первый пятак — старым бабам на табеле,
А другой пятак — мужикам на кабеле,
А последний-то пятак — подари наем просто теле!
Ура! Ура! Ура!
Пышный прием со всем его наивным подхалимажем из своего угла комментирует Правдин. Мы его трактовали так: молодой, да ранний. Этакий цинический первач.
Черт подери их всех подале!
Каков прием!
Теперь небось пойдут батальи
Над сундуком.
Пожалуй, так недолго дяде
Свихнуться в этом машкераде —
И поделом!
Он хочет жить с волками молча.
Нашел ягнят!
А с ними надо выть по-волчьи.
Не то съедят!
А про любовь, и честь, и душу
Детишки, может, будут слушать,
И то навряд.
Ах, кабы я родство и связи
Имел, как он!
Давно б из грязи вышел в князи.
Вершил закон!
А так — всю жизнь копить тысчонки.
Чтоб их отдать пустой девчонке?
Смешно, пардон!..
Между тем по подворью бродят без дела Митрофановы учители: отставной солдат Цыфиркин да бывший семинарист Кутейкин, никому до них дела нет. Они и поют:
У кого есть глупо дитятко.
Неразумное, хоть брось?
Вы подите, нас найдите-тко.
Вразумим его авось.
Чай, вдолбим науку олуху.
Да родные пособят.
Что не примет через голову.
То воспримет через зад!