Ранее упомянутая исключительность превращается в катастрофическую, когда, применяя силу по отношению к другим традиционным религиям, она сопровождается неприемлемой терпимостью к таким анти — традиционным учениям, как протестантизм или марксизм. Это приводит к падению в низший экуменизм, псевдо — универсализм гибридного характера, внедряющий в Традицию подрывные элементы, которые лишают её не только эзотерического измерения, но и существенно изменяют её экзотерическо — социальное устройство. Таково нынешнее «левое» христианство, которое, не удовлетворившись отрицанием какого — либо участия христианской традиции в Традиции Изначальной, как и «правый» фундаментализм, осуществляет свою деятельность посредством смешения анахронизма и буквализма, эгалитарной экзегезы Писания. Ассимиляция христианства с марксизмом буквально постулирует протестантский принцип «вольного исследования» священных текстов. Таким образом, «левое» христианство представляет собой идеальный синтез двух звеньев цепи, что разрушает здание традиционного христианства. По отношению к традиционному и подлинно «католическому» христианству, это намного хуже, чем фундаментализм, который, не смотря ни на что, в виду своей аристократической и авторитарной интерпретации, остаётся, хотя и частично, в контакте с Традицией. Реставрация традиционного христианства по — прежнему возможна на основе фундаментализма, в то время как «левое» христианство соответствует современной необратимой субверсии, и в силу самого этого факта, обязано вступить в борьбу.
Как пример представителя христианской традиции, который оказался ограниченным экзотерическим воззрением, мы назовём кардинала Даниэлу[35], его случай более показателен, поскольку он является одним из лучших современных богословов. Его «оговорки» относительно Рене Генона и интегрального традиционализма позволяют представить ту бездну непонимания, что разверзлась между младшим духовенством и «старшими священнослужителями». «Христианство одухотворено не каким — то метафизическим пониманием постоянных измерений человека», — утверждает кардинал Даниэлу. «Оно происходит от вмешательства Бога в историю». «Непосредственное превосходство» христианства над другими религиями «заключается в самом воплощении Слова», в особенном Человеке, Иисусе Христе, Спасителе всего Человечества. Поэтому «библейские религии» и, в частности, христианство, являются не формами изначальной Традиции, а рождением чего — то нового». Давайте ещё раз повторим, что мы говорили об относительном обновлении. Христианство стремилось к утверждению религии воплощённого Слова в той степени, в какой исторические условия, свойственные начальной стадии Кали — Юги, нуждались в эффекте, оказанном на как можно большее количество людей, посредством события, что могло вызвать невероятное потрясение, — в первоначальном смысле этого термина, — дабы окончательно и бесповоротно предоставить человеческому роду путь освобождения, который лежал через искупление. В «таинстве Воплощения», таким образом, появляются три измерения экзотерической релятивизации: историческое, социальное и экзистенциальное. Вне зависимости от способов своей работы, эта релятивизация не оказала никакого влияния на высший смысл доктрины, её эзотерический смысл, неотделимый от изначальной Традиции. Среди этих способов, как было отмечено выше, можно назвать след, оставленный христианством в традиционной концепции двух природ, замену традиционного дуализма различия — сепаративным дуализмом, приспособленным к условиям железного века, где господствует преимущественно монистический материалистический менталитет. Упадочническому человечеству, смирившемуся с искушением материалистического монизма, следует вначале предложить существование иного мира за пределами материального, даже если кажется, что вновь провозглашённый дуализм на первом этапе противопоставляет два абсолютно разных мира, чтобы впоследствии представить высший дуализм, в согласии с которым материальный мир должен будет восприниматься как эманация и отражение духовного мира, его несовершенный и преходящий образ. В более общем плане, релятивизация экзотерической доктрины заключается в её религиозном выражении. Генон настаивает: религиозным является лишь один внешний аспект сакрального, другой является метафизическим. В этом ключевое различие между «спасением», религиозным способом приближения к божественному, пути, что воодушевлён христианством и предназначен для «человека сломанного типа» (Эвола), утратившего смысл истинной интеллектуальности, и «освобождением», метафизическим идеалом «достижения высшего и необусловленного состояния», когда все ограничения, присущие материалистической части существа, были преодолены.