— Обещаю своё покровительство, — коротко, но решительно высказался Марк Красс и угрожающе наклонил свою крутолобую голову.
Гней Помпей также не мешкал с ответом.
— Против тех, кто будет угрожать мечом, я выступлю с мечом и щитом. — И он, воинственно выпятив грудь, как бы в подтверждение своих слов наполовину вытащил из ножен широкий иберийский меч.
Расположившиеся позади трибуны сенаторы были потрясены и этой угрозой, и поведением Помпея: ничего более грубого он до этого дня не говорил и не совершал. Многие сочли его выступление сумасбродной ребяческой выходкой, не приличествующей достоинству Великого и роняющей уважение к сенату. Нашлись и такие, кто пытался оправдать Помпея, говоря, что эти слова сорвались у него с языка сгоряча. Зато народу они очень понравились — глубокое раскатистое: «Да здравствует Гней Помпей! Да здравствует Помпей Магн!» донеслось от толпы, качнувшейся к рострам. Потом рёв восторга и шумные рукоплескания гулко прокатились по всему Римскому форуму.
Когда Помпей и Цезарь, простившись с Крассом, сошли с трибуны, из толпы вышел некто в чёрном, с всклокоченной бородой и с диким, как у безумного, блеском в глазах. Внезапно схватив Помпея за плечо, он притянул его к себе с такой силой, что у того затрещал по швам палюдамент[34]. Глядя Помпею прямо в глаза, незнакомец горячо зашептал: «Помнишь, что советовал сенаторам Сулла, твой наставник и благодетель? Помнишь?! Остерегайтесь плохо подпоясанного юнца[35]… Ещё не поздно: оставь племянника Мария! Отрекись от Цезаря! Иначе — позор тебе… Иначе — бесславная гибель!..»
Помпей опешил от неожиданного порыва этого странного человека и от той правды, которая яркой вспышкой промелькнула в его сознании. Но, оживлённая пророческими словами, она тут же угасла, погребённая под бременем земных желаний.
Юлия… Оставить Цезаря — забыть о Юлии… Нет, это было выше его сил…
Цезарь, вначале также ошарашенный нападением на Помпея, успел заметить выражение его лица — мучительную борьбу чувств: смятенных, противоречивых, но равных по силе. Цезарь понял: если рыбине не дать поскорее заглотнуть вожделенную наживку, она сорвётся с крючка. И после того, как ликторы[36] оттеснили от Помпея дерзкого незнакомца, Цезарь взял будущего зятя под руку и доверительно произнёс: «Календы[37] следующего месяца. Она согласна». От его взгляда не ускользнуло то, как смутился Помпей. Цезарь тут же приободрил его отеческой улыбкой, затем — уже как мужчина мужчине — подмигнул лукаво и на прощание по-дружески похлопал его по спине.
Глава 6
После того, как раб-веларий[38] отодвинул занавес, отделявший атрий от других покоев дома, взору Помпея открылся внутренний дворик, с крытой колоннадой, беломраморными статуями и изящной — на эллинский манер — мебелью. Яркий солнечный свет проникал через квадратное отверстие в крыше, и его лучи преломлялись на водной глади бассейна — имплювия, обсаженного цветами. На длинной скамье под сенью плюща и дикого винограда сидели сыновья Помпея: Гней и Секст; оба были взволнованы и о чём-то горячо спорили.
Первым отца заметил Секст и, вскочив, стал перед ним навытяжку, как воин в переднем ряду легиона. Пожимая ему руку, Помпей невольно задержал его ладонь в своей руке. Секст, младший в семье, год назад посвятил свою претексту[39] домашним Ларам[40], но, несмотря на свой юный возраст, выказывал необычайную силу и выносливость, как закалённый в битвах боец.
Приветствуя отца, навстречу ему поднялся и Гней — высокий, крупный, с выражением непоколебимой учтивости на полном красивом лице и чуть настороженным взором прищуренных тёмных глаз.
Помпей, согретый глубокой радостью, был полон удовлетворения и гордости за своих сыновей. Сейчас он был способен на любой, самый добрый порыв, если б его пыл не гасило неожиданно сдержанное поведение обоих сыновей.
— Отец, ты женишься на дочери Цезаря? — Напрямик спросил его Секст; его по-мальчишечьи звонкий голос дрожал от негодования.
Помпей нахмурился: предстоящий разговор с сыновьями не сулил, как он понял, приятных волнений.
— Да, это правда, — твёрдо проговорил он и, взглянув поочерёдно в их лица, прибавил: — И я не вижу в этом ничего предосудительного…
Секст тут же перебил его:
— Но, отец, не по твоим годам столь юная жена! — Нетерпение его возрастало. — Бесспорно, происхождение её безупречно; она прелестна и прекрасно образованна… Но по возрасту, отец, Юлии скорее подходит быть невестой Гнея…
35
39
40