В Её лице промелькнул трепет.
– Ребёнок – это единственный человек, который удерживает меня от ошибки. Единственный человечек, которого я люблю больше себя...
Я поморщилась:
– Больше всего, больше всего мне противно в тебе то, что ты врёшь. Врёшь самой себе. Ну же, признайся, что спроси я, есть ли у тебя человек, которого ты любишь больше чем себя – у тебя в голове сразу бы, первым делом возник Он! И что шагни Он с крыши на твоих глазах, ты бы шагнула следом не раздумывая, как в том твоём сне. И в тот момент ты бы не подумала ни о ребёнке, ни о муже, ни о своей матери, у которой ты единственная. Дура. Конченая дура! И эгоистка! Ты не ценишь того, что имеешь. И за что только такой золотой муж достался именно тебе, такой суке? Суке, которая готова всё бросить, всех предать, всё предать, если Он тебя однажды поманит.
Сигарета в Её руке уже наполовину стала пеплом, но Она не стряхивала его. Она сидела неподвижно, казалось, не дыша и, не моргая, смотрела в пол. Я смотрела на Неё измождённую и не могла понять своих чувств. Да, Она идиотка, застрявшая в своих иллюзиях, но, может, не только Она виновата в своём душевном одиночестве? А кто виноват? Он? Она сама трепала ему нервы, закатывала истерики, вот Он и уехал. А потом оказалось, что Она, видите ли, Его любит и жить без него не может. Четыре года справлялась, встретила хорошего работящего мужика, а потом снова накрыло. А почему накрыло? Потому что с мужем они разные и совсем не похожи, им даже не о чем поговорить, Ей с ним скучно. Выходит, виноват муж? Нет, он ни в чём не виноват. А у Неё это пройдёт. С крыши Она всё-таки не сиганёт, значит, однажды всё-таки разочаруется в своём Ненаглядном и протрезвеет от хмеля неразделённой любви. Да и любовь ли это? Она прожила с Ним счастливо месяц, а потом стала замечать в Нём двуличность, мягкотелость, нерешительность – всё то, что ненавидит в людях, – вот и стала закатывать Ему скандалы. Он не выдержал. И тоскует Она не по Нему, а лишь по тем тридцати беззаботным дням, пока не рассмотрела Его.
– Пойдём спать, – предложила я.
Мы вошли в комнату. Малышка дочка сладко посапывала, муж спал крепким пьяным сном. Я легла, Она легла рядом.
– Обними его, – предложила я.
– Не хочу, противно.
– Ты ему нужна. Ты – его, а он – твой.
Она нехотя обняла и прижалась к его спине.
– Спокойной ночи, Юлька, – сказала я.
– Спокойной, Юлька, – ответила Она.
Конец