‒ Это тот, который всё ножом угрожал, ‒ Юлька высвободила руку и провела пальцем по выпуклости на Юриной руке чуть выше кисти. ‒ Я ещё в первый раз заметила. У тебя там что-то твёрдое.
‒ Осколок. Довольно большой. Лёша давно предлагает вырезать, а мне не мешает. Только на рамке в аэропорту пищит. А так… Есть будешь?
‒ Да. И спасибо вам, всем. Я этого никогда не забуду.
‒ Ты сначала выкарабкайся, а благодарить совершенно не обязательно. Я и так вижу, что ты свой пацан. С тобой в разведку я бы точно пошёл. У меня чуйка особая на предателя и на гнилого человека, ‒ неумело поправив на Юльке одеяло, Юра посмотрел ей в глаза. ‒ Тут ещё такое дело… Я сегодня успел с приятелем созвониться. Тоже из наших. Даже больше скажу ‒ в одной роте служили в Афгане. Абсолютно вменяемый человек. Кстати, тоже детдомовец. Так вот… Хотел тебя спросить: я бы мог его пригласить часам к восьми?
‒ Ты такие вопросы задаёшь… ‒ Юлька попыталась улыбнуться. ‒ По-моему, я у тебя в гостях…
‒ Дело не в этом. Толя ‒ следователь областной прокуратуры. Я ему ничего не говорил о тебе. Только с твоего разрешения. Пригласил посидеть. Новый год всё же… Давно не виделись к тому же. Я это к чему веду. Так или иначе, ты поправишься и нужно будет воскресать. Возможно, ты захочешь идти сдаваться в интернат. Чего бы я не советовал делать. Но решать тебе. В любом случае необходима легенда, объясняющая твоё длительное отсутствие. Если мы опускаем факты насилия над тобой, то так или иначе придётся что-то говорить органам, которые наверняка уже открыли дело о твоём исчезновении. Ну, ты понимаешь.
‒ Понимаю. А если я встретила любовь всей своей жизни?
‒ С точки зрения логики ‒ прокатит. Но могут возникнуть серьёзные вопросы к объекту любви всей твоей жизни, поскольку тебе только пятнадцать. То есть, ты ещё несовершеннолетняя. Но у меня есть идея получше.
‒ Какая?
‒ Тебя совершенно случайно нашла твоя бабушка. По маме. Решила найти тебя, чтобы хоть как-то загладить вину своей непутёвой дочери. Ты ведь числишься круглой сиротой? Вот. Доказать вообще ничего нельзя. То есть ты встретила родную кровиночку и от радости решила немножко "забить" на интернат. Новый год, конфетки, ёлка…
‒ Мы с бабушкой Лизой не очень похожи.
‒ Ерунда это всё. Бывает, что родная мать не похожа или отец. А тут бабушка. Но в этом случае открывается горизонт возможностей, как сейчас модно говорить.
‒ Например?
‒ Например, бабушка может стать твоим опекуном. Ну а я, получается, буду твоим братом. Что скажешь? Кроме того, как я уже ранее говорил, ты у нас несовершеннолетняя и тут вообще всё хорошо сходится.
‒ Ты серьёзно? Но я не могу принять от вас такой подарок.
‒ Почему? Не вижу препятствий. И никакой это не подарок. А Толик поможет. Он вопросами усыновления второй год занимается. В теме очень глубоко. В детали, правда, он не вникал, но речь идёт о практике незаконного усыновления наших детей иностранцами. А это значит, что все подводные камни опекунства, ему известны.
‒ Мы тут с Юрой поговорили ещё раз, ‒ Елизавета Григорьевна пристроила тележку к кровати, на которой лежала Юлька, и присела рядом, ‒ Ты совершенно напрасно отказываешься стать частью нашей семьи. Тебе даже фамилию менять не придётся. Носи, какую дали при рождении. Никто же не заставляет что-то кардинально менять. Просто изменится твой статус. Семью приобретёшь. Разве это плохо?
‒ Неплохо, бабушка Лиза. Ты даже не представляете, как для меня это неплохо.
‒ Тогда в чём дело? ‒ Елизавета Григорьевна взяла с тележки пиалу с бульоном и подала её Юльке. ‒ Толик поможет все бумаги оформить как положено. И процесс организуем показательный над этими уродами. Как-то же нужно привести всё это в соответствие с законом. Мало ли кто там депутат или бандит. Что вообще-то сейчас практически одно и то же. Бояться не нужно. Пускай они боятся. Знаешь, что с негодяями в тюрьме делают с такой статьёй? Как по мне, то лучше удавиться…